Скифия

Поэма посвящается, моему отцу Коваленко Николаю Евдокимовичу, безвременно ушедшему из жизни (05.13.1941.г. – 11.08.1975.г.)


1)

СТРАВА.

Где та затерянная исконь,
По палу бури берега.
Молочных звезд – пасумрак  мглистый,
Неразвоения к векам.
Степные кречеты и боги,
С кусом  - натруженных корчаг:
Словно свирепые бульдоги,
На чепи верного меча.
Певец - влюбленного Аттилы;
Поэт - стремительных Алан:
Где, бродит вольная Россия,
До вороненого весла.
Квасира - хмель. Гай-да рослаген,
Уеми править у руля.
На свитках, писчая, бумаге:
Полян до пупа отслонять.
Сю даждь Итиль и Каракорум -
Лаптем хлебанъ не отопрусь!
Без чину гоеные воры:
Супостовая чернорусь.
     * * * * *
Увы, мой друг, казенный шепот,
Давно Россию погубил.
Быком ли охребясть к Европе?
-Мудротаеж Славянофил.
       1999.г.

2)

СТЕПЬ.

Кочевые Сарматские парии -
Волки лютые знойных степей.
Мановей,
И взметается зарево,
Вознесенных неспело смертей...
Ветер лижет ковыль, птицы граются,
В тростниках напевает свирель.
Азраэль
Локон треплет красавицы:
Скифской девы - возлюбленный эльф.
         2000.г.    

3)

ЯДЖУДЖИ.

Мадийский гез, запомни Киаксара:*
Им, брошен под копыта был Ассур...
Побрились малахаями Татары,
А новый руковичник под чапур.
...Арак с ендовы обдавал Емеля,
Женатый на "Казанской сироте".*
И кушаки бунчась на голом теле,
Взопрели от нагулянных утех.
Домина у предбанника Европы,
Страна могутных и сисястых баб.
Гей -ухари, а нут-ка в два притопа:
"Комаринского."- Шуганись мохра!
Вахлатники - взмахните кистенями,
По темечку заудальную хрясь!
"Держава - бысть Иуда. Ша, Ваняня -
Тащщи кафтан, теперь-ча сами князь!"
Татаре мы - с всей благостью амока:
Толмачить, что к тележке три воза.
Майданьте каши, поровну и с проком,
Чтоб шмальце было, водка и буза.
         2002.г.    

4)

ВИКИНГИ.


Волки Одина - висы руненные;
Фортинбраса отпетые головы.
Оловом
Лет убеленные,
От сверканья очами на золото.
"Что - нам битвы ?" - Забвенье от волока.
"Что - погибель ?" - Уход от возмездия,
В звездие -
Славы не полотой,
К гейзеру лунного озера.
          2000.г.

5)

(Каталаунская битва народов: 15.06.451.г. Р.Х.)


По усам льется росо-медвяное,
Запунцовились шрамы острашники.
Чашники -
Здравицей пьяные,
Быхом грянули боя вчерашнего.
А за вылазкой будет сражение:
Где широкое поле запашено,
Фашина -
Тянется зелено,
Легионами гальскими стащена.
"Бой - Аттила" Летят к небу возгласы,
Птицы в страхе заслышав та падают.
"Во дают!" Усмехаются колоссы,
Сердце удалью в бой идя радуют.
        20001.г.



6)

ГОРЫНА.


"Мы - царь царей, Асаргаддон Жестокий,
По мановению сносили города,
Сводились Нами горы с поволоки..."
Три деспота - Россия, и Орда.
Сыноубийца, каждый уникален:
Блудливый сыч - покляпый тояга...
Крен норд-норд-вест  по геосинклинали :
Он тоже верил, как Петрушка в балаган,
В цареву блажь, Самсоном оголтелым -
На верфях подвизуясь за медяк.
Кадастр, понеже трижды поредел бы...
( Что ж сальдо перепишут на кабак!)
Ох, лют Обез* во френче, сухорукий.
Аче* Лаврушники - сягайте на хребет!
Профессор - лингвистической науки,
Марксистских догм дадыка и мовбет*...
Как много титлов, а Орда одна и та же,
Инвариантная наличием "кваска":
Ревнивая к Иудиной поклаже,
Брыкливая до первого леска.
Что охлогардии - кирзой имперский вектор?
Ремиз, да мыто, зань текет гурьба;
Покамест с хортых не введут коллектор:
Сховался - ирий*, а сгребли - торба.
За бога Русского, и Ирода зарежу,
А то младенца в кадке утоплю.
Коль еси бо, то несть сему и межи.
По- русски в это верю, и люблю!
           2002.г.

7)

ЧЕРНОРУСЬ.

Русь благовестная, с зыком учальная,
Синью упита без дальних полей.
Песня степная, протяжно печальная:
Горькая ягода - кровь снегирей.
Скольми полито их, гриди ли, странники:
В землю костьми на безбратный правеж ?
- О без рубежные  яры-бурьянники :
"Мале чья луковка, лишь бы дележ".
Люты-разбойнички, майтесь за песево,
Смерды - раззявьте заноз кулаки.
Не дано чести вам. В крошево, в месево...
- Эх! Батогами бы вас - мужики?
         2001.г.

8)

ДОКУМЕННАЯ  ПРИТЧА,

Как-то раз, у часовенки плесенной,
Клали старцы поклоны двуперстием.
Помолились: за Русь, за  страдалицу,
Что веками с пожарища травится;
За Ивана изгоя-царевича,
Что в острогах томится с младенчества.
Похулили недоброго Никона,
К Кафолической вере языкого.
Жесткосердного "Ирода" прокляли,
На плоды Его детищ поохали.
Басурман побранили испеченных:
Из Туретчины, али с Неметчины ?
Уповали на благо Спасителя,
Что избавит Их, от притеснителя.
А еще понадеялись пламенно,
На престол для Москвы белокаменной.
Опосля разуметились - Чу?
...И задули с налоя свечу!
         2001.г.

9)

КАЗАК.

..."Ах, Ты - Полюшко, степь забурьянная !
Эх, Ты - Волюшка, буй-окаянная!
Раскоханная жизня - молодушка,
Отлетает огляд как лебедушка.
Белы косточки - черным воронам,
В поруганье ли, лютым ворогам ?
Только, честь молодца - не замается,
Даже если царю разонравится.
Кем, полюбится удаль широкая,
Прободит небо над заволокою.
Прощевайте! Кому не коробится,
Поуймите же лихо как водится."
:Говорил, так казак перед казнию,
Скорбь-тоску отводя как наказано;
А палач точил сабельку-вострую,
Бороденку поглаживал горстию.
И сияло солнышко ясное,
Над погибелью, от понапраслины.
И скатилась головушка славная -
Кунака, атамана Булавина...
Вперясь, Петр взирал по орлиному:
Удобя сыть-осердье звериное.
Да, молилась безвестная девушка :
О возлюбленном в жизни последущей.
То, над Доном, Ей - ивы поддакивав,
Наклонясь как о суженом плакали.
Расплескались осетр с белорыбицей,
От горючей слезы у разливицы.
А в церквах в упокой колоколили :
Тили-бом,тили-бом,тили-бом ле-ли.
(... Ополчась на святого Георгия ,
С чужебесием Руссины - торг вели.)
      2001.г.

10)

ТОТЕМНАЯ  РУСЬ.

Тамга ни кесарю, ни богу:
А только тигру и орлу.
Россия - кто в твою берлогу,
С Вергилием сойдет во мглу?
Калитами - настраполены,
Под хортым оком, у кнута -
Глумясь ехидно, бить поклоны:
Холопы, с хватками Татар!
Как прыток - мытарь неумытый,
Непришибенны унтера.
От манны ли небесной сыты,
Все вы - поборники добра:
Святые увалени, хряки -
Лаптеобутых волостей.
- Ух, мохнорылые варнаки!
С кем бог братался на кресте,
Суля не купленного рая.
И он для вас - сдержал обет,
С какого толка запираясь,
Двуперстием Славянских Вед?
Не ропот сухо разрыдаться,
Вельми по чалясь в кабаках,
Где с лешим заплутало братство -
Пропить кресты из под рубах.
Россия - буйная детина;
Какая вобла на душе,
Вопит еще: "Дави  дубина -
На кожухе лиловых вшей !".
        2002.г.

11)

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ  БОЯНОВО,

Эпиграф: "...Се бо готския красныя девы  у морю воспеша на брезе синем, звоня рускым златом; поют время Бусово, лелеют месть Шароканю."
             Слово о полку Игореве.

Нежны напевы готской девы,
Когда вплетают васильки,
Словно наметывая невод -
На месяц стеблями руки.
Как снег  алки
           Рассыпать звезды,
Горстями - блесток кругляки...
О как вольны - степные грозы,
И беззаветны ходоки !
Княжны рамена готской девы,
Облистаны как в полдень сталь.
И одр спел, и чресла клевы...
Вот только лживы их уста,
И уверенья клятвы пусты:
Ни муж им хоть, а лель безусый.
Не вздумай соколко их сватать,
Ведь цацки им, тебе то лапоть.
           2002.г.


12)

МОНГОЛ.

( по мотивам поэмы «Джангар»)


Шумит степь, ковыль гнет, зимородок прячется. Монгол Сивку ведет, песню поет. Солнце светит. Монгол идет, о просторах небесных складную песню поет. То не монгол идет, сон о просторах бескрайних - песню поет. Сивка-конь копытом бьет, орла увидел, монгол поет. Хорошо, славно - песня летит; орел замер, один глаз спит. То не монгол, то владыка снов идет, коня игривого за узду ведет... Версту прошел, вторая верста; сон не кончается - красота! - (Эй, что то не так ?! Где не так ?!) Цо, это только просек овраг!
Шумит степь, ковыль гнет. О просторах небесных монгол песню поет, складную песню поет. Конь танцует, крупом ведет - словно пава! Монгол песню поет. Лисица пробежала, мышь в зубах несет. монгол все видит, песню поет. О просторах родных складную песню поет. Сивка-конь за ним, его ношу несет, на уздечке длинной - не отстает!
Сон по степям идет, песню поет. Сивка остановился, воду из лужи пьет. Монгол умолк, песню прервал; сон в иной поток попал. Песню петь уже нельзя, Сивку надо седлать - коня! Сивка попил, монгол верхом сел: в степь бескрайнюю полетел. То не монгол верхом, сон по степям мчится. Солнце на западе, к низу клонится. И вот монгол помедлил коня, огляделся вокруг вгрезив сумерки дня. Запах костра ощутил в носу: В стойбище надо - обнять красу! Сердце вспять направленью времен, устремилось туда, где любезен и Он.
Что еще вспомнит монгол сквозь сон ? Звезды ? - Нет! Может ветра гон ?... Стойбище вспомнит, и там меж людей опять уснет, но уже как тень. У людей так, у них - закон! Только, над законом всевластен - сон.
Будда спит. Шумит ковыль...
         То, не обман: правда-быль.
     1997.г.

13)

АРЗА.


"Ург'а кыйн'азъ - Меркитам* нет пощады !".
На спутье с соколом намет не подведи,
Коней сменять, ни ахти как отрадно,
Но лучше нежели над падалью кадить.
От бога - Спас*, где свято там не людно,
Чего бы там кликуша не снесла,
В мякину Филофеева* Талмуда...
"Не гоже чашнику похмелье от сусла".
Покряжна Русть, колымна и лобаста:
Коптить на фуфелах дверные языки.
Оттарабанят с веча тулумбасы,
Опять в тягло впрягутся мужики.
"Лыга" и "льга", наверно эпентезиз ?
...Маршалл, с твоей ли дудки антраша,
Россию корчит, будто в энурезе ?
Эвот, она - куртина барыша !
Первопрестольная, кобенься ротозея,
У сточной ямы мирового общака:
Прежде чем жать, нужда еще и сеять,
Не в десять зим, а в семь раз сорока.
Вермонтский старец чертит гексаграммы,
А рядом тролли дрочатся в кагор...
Бредут на водопой ослицы Валаама,
А рыжий то, погонщик - ВОР !
           2002.г.   

14)

ЯЗЪ.


Умереть, при звоннице цунами,
Под раскосым бисером дождя,
Вплавь, переправляясь к Далай-ламе,
В жизни той, давно мечта моя...
Солнце втоптано, хоругви на попонах...
( Может, перед папертями лгу?!)
Я как – шалопай неугомонный,
Присягнуть за честь еще в долгу:
Отстояв свой час на эшафоте,
Смежив ослепленные  глаза...
Азимут по компасу каротит,
Дрожь святую, этим пронизав.
Не кому пресветло помолиться,
Псы и идолы в подворьях Кончака.
А над берегом щеглы* клекочет птица,
И бушуют погорельцы-облака.
Шут - мне вольница, в лохмотьях передряга !
Что поджали корсаки хвосты ?
Я еще не падаль, и не лягу
За бурьяном дикой повиты.
Очумело сердце на морозе,
Где-то, сбо учуя благовест.
Крепко, содраны от пут тернистых нози,
А в ладони смят - нательный крест.
           2002.г.

15)

КРОМЛЕХ.


Мне - ветер музыка, по клиперу свистящий:
На гребне сущего, у стока пенных волн,
Ласкаю свастику по лопастям искрящщу.
На лоне девственном - Я теос и глагол.
Эй, вы - архангелы, мне огласите трубы:
Замызган человеческим гуртом,
Как Вотан распинаемый под дубом,
Я взвесив руны - белым уплыву китом.
          * * * * *
Сын Скифа и раскошенной Агари,
Мне степь шатер, и слобода Итиль.
Я неводы заброшу в серпентарий,
Земли, что город смрадный отхватил.
Мегаломания - мое второе право,
У лунной гавани, где сломано весло,
Я травы пью, и воздухом отравлен:
Постриженных  - ворами наголо.
          * * * * *
Заброшен, буде, на козлах ли, на насесте,
Под толщею бетонной скорлупы:
Из недр Таноба, или Альмагеста,
Я выбьюсь боем клюва и копыт...
Чтобы потом крылами трепыхаться,
От света щуриться и вожделеть тепла.
Словно птенец вам - желторото улыбаться,
Когда ачезмъ велит - сгореть дотла.
          * * * * *
Под килем времени, под топотом аврала:
Мне будет мало неба у штурвала...
- Эх, воли бы, с украдкой бы  глотка !
Что судьи мне, коли сквозить сбегав,
Все волчьи ямы на вселенских берегах ?
          1995.г.

16)

ПРОРОК,


      1994.г. Эпиграф: "Восстань пророк и виждь, и внемли -
          Глаголом жги сердца людей."
                А.С.Пушкин.
Высота диравит очи :
Пахмурь - купола свинца.
Мельница
Осбод скоргочет.
Супь - "Небесного Отца".
Чадами воздвижен город -
Небоскребы берега.
Недолга.
Гирлянды своро,
Мечут укорот бега:
Стекла, пластик, смог, железо,
Намагниченный бетон.
Клон,
Кишмя-киша,  разбездан.
Щелочь трет глаза с камон*.
Идеже бо прянут мухи,
Оли будничную бысть.
Чмысть -
Глаголем трушит ухи,
Паче промозолив свысть:
" Резцы - бороните пастой",
" В чести когти и клыки ".
Паныки -
Раздутой касты.
Об Вселънствъ ль в спотыки ?!.
     1999.г.


17)

ЕВАНГЕЛИЕ  ОТ  ЦЕНТУРИОНА.


Хворая от попоек, гнева и сисястых шлюх,
Щетинился багряной смоквой в огненной оправе.
Сыздетства бит, и лют от оплеух,
Доколе в пепле и мече, не утвердился правил.
На спату вдетый - птицей юных лет:
С тем, свыкся видеть смерть как непреложность мира.
На месиве боев слагал былин напев:
Рубцами бурых ран, звучала Марса - лира.
Накрасом слов моллюск, пурпурясь рдел приказ,
Тараном на челе, сверх крепостной тычины:
" Распять для устрашенья, на показ -
Троих из черни… Дабы ?... Нет - причине !"
Деканы гаркнули, что вздыбились кресты,
Натяги струн веревочных в медь бицепсов звенели.
Калиги землю трамбовали, счупав каждый стык:
Единым телом - палачи пыхтели.
Заладился почин,  прилюбовался глаз, искрясь -
Добротным вкладом трудового пота :
" Кабы, не дождик давеча, и склязь
- Сработать бы еще бы для Кого-то ?"
Покинуты мятежники, на крыжах умирать.
Вот, под смоковницей и тряпки поделили.
Солдату - до поживы нечурать,
Стакан с тессерами поочередно крыли.
За сбросом сброс, сиял на лицах хварр,
Мрачнел отвергнутый от солнышка удачи.
Скакало заинькой : Тар-та,та-та,та-тар.
 Истертые оболы звякали с подачи.
Замызганный кувшин, сочил прокисший пар,
Дешевого вина свинцового на вкус,
Добытого в нахрап у Иудейских лар,
С ломтями сухарей... -  Нехитрая закусь !
Так мерно и легко коло вращался диск,
И чей-то стон вдали,  не смел порушить нить.
Маячил храм как черный обелиск,
И только губ иероглифом, взывала Рыба - ПИТЬ!
Чешуйчатый, в песке, с недр черепной глуши,
Не голос - смертный зной, палимый до хребта,
Слагал в болящей тьме обломки от души,
Не постигая ось во скрежете креста...
Какой-то добрячок, взял покропить уста:
Чуть, ссохлось на ланите молоко.
От материнских ласк сочил оцет с шеста,
Последний вкус тая, у  БЕЗДНЫ , не легко.
Рожок Исиды - сладострастной промелькнул,
Ливийский ветер лег на корабли.
А Бог болел зачать, глотая слабину,
И только Дух язвил, с обиды замолив.
Лениво в мрежи наплывал улов,
Старушке Хель – возня  невпроворот,
Смерть убиенных встретить ремесло ,
С Хароном шелудивым у ворот.
( Увы, Тенар не миновать тропой ! ).
И вдруг, на влет меча разнялась эта сеть:
Лазорево, и нежно голубой,
Родился клич - восторженных побед:
Взмах крыльев - КРЕСТ, на светозарный бой!
...Кипит в амонге кровь, резвится акинак,
Хмельные Скифы рубятся с плеча.
Самат Пандира с пеною у рта ,
Бросается стремительно - урча.
...В мольбе вознемленным,  неиндаль как слепой,
С притвор изъеденных, посеребренных век.
Центурион змею - поправ насклизь стопой,
Из седины исторг : " СЕ ЧЕЛОВЕК !"
          1997.г.


18)


КАГАНОВИЧИ-АДА.


...Огня, нам - огня!". Орали в подвалах истории,
Знойные, темные души...
Сменялись фискальни, жандармы, Ч.К., консистории;
Рвали суставы и уши,
Кости ломали, давили гарротой, клеймили железом:
Страх  - вынимая из пасти.
Грозились: пенькою, мачете, костром и обрезом...
Хладно потели и прели - забойщики власти.
Крестцы революций, скользкие им - жернова,
Ради призрачной чести -
Месили из крови людей,
Закваску униженной мудрости,
Чуткое хамство,
И гнутые бублики лести...
Ловцы быстрокрылых идей,
Отворяли для солнцевхожденья:
Мокрые, дряблые ляжки.
Всепоглощая в пылу,
А взамен воздвигая чертоги хлева,
Где плодились и гибли людишки-букашки...
Смерть растопляя в золу,
Для грядущего в глубь и века перегноя;
Числ  испотружили зуд,
По кубам километрам костей:
Пирамиды берцовые,
С основанием залежей Ноя.
...Веруя в праведный суд,
Когтистою, верною лапой,
Юным - давили глаза,
Задыхаясь от сладкого мщенья,
Кож лоскуты проницав...
Сгорбясь в своей конуре,
И хирея в безмолвном пощенье,
Выели живязь с лица.
По неведомой, чей-то, указке,
Мир покидали в одной -
Обескровленной кознями маске.
       Лето. 1996. г.


19)

БЛАГОРОДНЫЙ  ОЛЕНЬ.


Непокорный, влюбленный в свободу олень,
Между небом и степью, в тесненном кольце.
Безнадежно пугливая носится тень,
Ускользая с прицела, как ртуть на свинце.
Недалек за оврагом спасительный лес,
Только кручу тропинки преодолеть.
Но предательски полые своды небес,
Осуждают споткнуться, а не взлететь.
Осторожный охотник не тороплив;
Ведь ущербная шкура не красит трофей.
Взор как гордый орел безучастно парит,
Обрученных со смертью не трогая век.
Но отчаянный гнев гонит ринуться вспять,
На гонителей мча торжествующий миг...
Своры ловчие бросятся клочья метать,
Всхлипнет ветер... И прочерк, огромен и дик.
Кровь оближет трава, и клубящийся вздох,
По растерзанной почве оттает сочась.
И охотник с досады охрипнет на псов,
Когда солнце смигнет - золотую печаль.
           1996.г. Осень.