Господин в красных трико со штрипками

В красных трико со штрипками господин. Говорит со мной о числах. Мной? Он говорит с Ней. Это неприятно.
Ему пошли бы лосины. Те самые, изготовленые в веке 19, размачиваемые для надевания, для красоты ног пущей, для лучшего сгущения мыслей.
Господин в красных трико со штрипками гуляет в пёстрой рощице, сотканной из чисел. Они там вместе с Ней. А после Она потащит его к морю и они будут пить его, делить между собой и грызть распластавшуюся мудрость ракушек. Господи, я даже не знаю, есть ли ракушки на песчаном морском берегу. Верно, есть…
Я не знаю, какое море… Цвет его, вкус мне неизвестны. Алгебры Осборна второй размерности. Они такие же как и море. Я ничего о них не знаю.
Она насочинительствовала господину рассказец. И он говорит мне о его прелести. Пожалуй, я съем этого господина, точно так же, как чуковский крокодил проглотил солнечный диск. Да, решено. Я его слопаю.
Слопан. Теперь внутри меня растёт, питается моей мыслью другой господин, чрезвычайно ревнивый, чёрный, со спутанными волосами и вращающимися от внутривенных вливаний глазами. Он зол.
В детстве мною читаемы были сказки. Огромное их количество. Добывались они в библиотеке господина проректора по науке, по совместительству родителя одного из моих одноклассников. В один прекрасный, расточающий красочные образы, день я уронил книжицу со сказками в грязевую лужину. Совестно было черпать перлы сказочно-библиотечные после этакого конфуза.
Что то мною упущено сегодня. Сейчас. Навсегда? Плюхнулось в грязевой словопоток, окунулось с головой, вынырнуло, смеётся. Это была сказка. Где же её снова взять, добыть? Я не хочу такую, грязную, неудобочитаемую. Я хочу прежнюю. Отдайте, а?
Это всё господин с чёртовыми штрипками. Обратил мою сказку в зайца. Он зовёт её зайцем? Крашеным в пасхальные цвета зайцем. Именно так.
Каждый раз заяц целует его в штрипковые, розовые щёки. И они тащатся к морю. И снова сжирают ракушки.
Все друг друга перемалывают жерновами, переваривают и изрыгают наружу. Глупо.
Верно, я просто чокнутый человечишко, людишко. У меня отняли сказку. Скажите, разве я плохо с ней обращался?
Позвольте всплакнуть.
Да, похоже, у меня жар, перемежающийся  с дробным, зубным перестуком. Этот всклоченный господин на страже миропорядка во мне метит точно в висок. По крайней мере, он говорит так. Он выстрелит? Ты выстрелишь? Ты?
Я, верно, уже схожу с ума.
Элитарная психологическая клиника имеется в пригороде. Никольское. Ранее секретарша г-на Сталина отбывала здесь сроки. Знаниевый минимум, пульсирующий в её секретарской голове, не давал кому-то спать ночами.
История клиники начинается с Крымской войны. Войны - сумасшествия коллективные. Урожаи щедрые. Лишения ума повсеместные.
Крестьянам за мзду не столь великую, селили прямо в избы умалишённых. Прикрепляли рты. Домотканная клиника. Так оно начиналось.
Нынче… нынче… Я  не знаю, как………………………………………
Сегодня скверный день.