Дни

Дни

Дни чёрные. Съем их сегодня. Гнусную цепочку, вылепленную из художественного пластилина.
Тянутся, гнутся струнами, тревожат, спать не дают. Дни, денёчки, пустонити. Повседневность убивает каждый раз, шляпу с перьями нацепляет и пускает восвояси. Шут идёт. Смотрите он самый. Гороховый, с дребезжащим, больным колокольцем. Это я?
Позвольте поплакать у порога вечности. Я ж имею право навзрыд зареветь на плахе, так вот, запросто прощаясь с головой своей? Вот видите, и вы говорите. Оно-таки можно. Нервы слабые, пульсирующие дико, плохо разбирающие буквы, тугоухие. Они там, внутри где-то копошатся, выделывают па и не терпят свободомыслия. Реакция. Да-да. Я Аракчеев. Машина, отчего не знаешь Аракчеева г-на? Глупо-с… А значит ты не знаешь меня. Я научу тебя знать меня. Вот-те, получай в словарный свой запас новую фамильярную запись.
Мне никогда не нравились эти чёрные дни. Этакой чернотой своей, пустотой, тревожностью. А дни белые не приходили, равно как не приходили и белые ночи.
Но нет. Не так… Пусть сгинет всё белое, чёрное, пёстрое. Останется нагота. Красиво,  голо,  зло…
Город в движении. Прибывают, убывают люди… Странно, число их фиксировано. И сколько было их, столько и осталось. Мало? Много? Вполне достаточно для того, чтобы город казался живым.
Вот недавно. Был день. И на синем, вытаявшем асфальте, вытянувшись во весь рост, головой на портфеле, лежал господин. И чёрт его знает, отчего приключилась с ним смерть. Отчего? Людишки шли через переход, мимо увенчанного колоннами здания Пожарной каланчи, мимо гауптвахты, мимо рядов торговых, белых, населённых спросливыми покупателями и -книго, -хлебо, -платье, - крестопродавцами. И каждый, спешил покрепче впериться в того, лежачего, и тот час - поспешно поворотиться... И мысль стучала в головах, гвоздила думы, слоилась…, убиваясь в околопространстве вечно-зимнем.
Ах, чёрные дни, полные конфуза. Придут-придут… Вот о том то и думали людишки, спешившие отвести взгляд от мертвеца. Мертвец идёт…
Дни мои почернели внезапно… Когда, каким хитроспелетённым образом? Позвольте… Меня кто-то крепко переехал. Вот так, по всем моим слабым внутренностям, артериям, сосудам, прошлись железные шестерни оголделых машин. И я, человечишко, не стерпев накала страстей, подогнулся, подмялся под злость дорог нехоженых, нетронутых людской поступью.
Посмотрите-посмотрите на меня, лежащего поперёк…, человечишку, людишку, укутанного добротно в мрак веков.
Дни чёрные. Съем их сегодня. Гнусную цепочку, вылепленную из художественного пластилина.