Личное2

  Мне двадцать один — число здоровья и силы, цвета и запаха, крови и молока. Балдеешь по любому поводу, прешься от всего, можешь не спать сутками, вливать в себя пиво, водку, вино, портвейн, коньяк, джин-тоник, крепкий черный кофе, кофе с молоком, кофе с водкой, высасывать по две-три пачки сигарет в день, качаться и бегать, баловаться травкой или чем покруче, плавать и сгорать на солнце, в холодный зимний день коченеть на остановке, ощущая потом, как тают твои пятипалые ледышки, касаясь чашки с горячим чаем, материться по пьяни через слово, пугаться взглядов в трамвае, и, глядя на проходящую мимо острогрудую малолетку, запоздало потуплять свой жадный взор, кривя губы в двойне лицемерной из-за примеси нервного интеллектуального презрения ухмылке, плакать, вспоминая первое сексуальное бессилие и не слишком переживать из-за некоторых последовавших. Даже прокручивая в голове классические сценарии красочного финала с участием бритвы, петли и прочая, прочая, ловишь от этого кайф, ведь смерть тоже тебе еще не успела наскучить, да и подобные этой истерики пока что не надоели. Сейчас мне — двадцать один, и ничего больше я не знаю, и нет никакого «потом». Не знал. Не было.

  Вы помните, как выглядит надпись «нет входа» на стеклянных дверях метро, если смотреть изнутри? Часто замечали, в какое слово складываются первые две буквы в нижней строчке? А что такое пустые задворки Сенного рынка поздно вечером, знаете? Я не знаю. Не знал. Ничего из себя тогда не выдавил, кроме мелодии «Мусорного ветра»...
Надпись на дверях ада, стеклянных дверях: «У нас в продаже всегда свежее пиво!»

  В подземном переходе станции «Петроградская» я увидел маленькую девушку. Нет, сначала услышал. Флейта, от звуков которой ее короткая курточка стала нежно-зеленой. Я очарован тобой, я очарован, я прошел мимо, оглянулся на прядку светлых волос, выбившуюся из-под капюшона, я вышел наружу, мимо грязных бабищ, торгующих чистыми розами, и застыл, жадно вдыхая возссссс... Вот здесь, пощупайте время между ударами сердца!.. Повернулся и упал обратно, вошел в серебряный ручей из звуков флейты, покатился рублевой монеткой к скрещенным, поджатым ножкам в потертых джинсах. Я очарован тобой, я очарован. Я знаю.

  Сейчас мне двадцать один, но это ложь. Никакого «сейчас» быть не должно.