ладони коснутся ладоней

ладони коснутся ладоней,
крылья коснутся крыл.
видишь, я стою один, на этом перроне,
видишь – воскресло все то, что забыл.

хриплой птицей метается голос, голос голосует –
двигается автостопом.
под непосильной ношей гнутся стальные спины.
кого я любил? память выжидающе смотрит.
кто здесь, рядом со мной?
память улыбается грустно.
два места, где я был самим собой – психбольница
и лепрозорий.
два места, где скользко думать,
и холодно стоять.
два дерева бросают столько теней,
что взгляд между ними –
как в клетке.
я – бесформенный айсберг
под куполом цирка.

мысли всесильны, мысли взметают свои языки,
искры летят огоньками в вечность.
безмолвие сходит с вершин, громче, чем тысячи песнопений грома.
поднимаюсь по ступенькам безмолвия
чтобы
окунуть язык мысли в сладость,
окунуть язык мысли в горечь,
окунуть небо в себя, себя окунуть в огонь.
тихо рисую мира внутреннего своего
глобус.

мы слепые котята,
мы всего лишь ищем теплое молоко,
кто нам откроет глаза?
время – как ветер – непостоянно, порывы времени иногда уносят,
иногда оно застывает каменным изваянием,
иногда сквозит в растерянных ущельях духа.
временами
бывает так горько – смеяться,
так сладко – грустить.

приходит время сражаться,
и приходит время распахивать пепелища битв.
каждому времени – своя жатва,
свой унисон молитв.

я разжег костер, но никто не пришел погреться.
я рассыпался на тысячу порхающих бабочек –
никто не нашел сачок.
странно, странно видеть себя чужими глазами,
странно, странно слышать себя чужими ушами –
узнаешь вещи, которые
должен узнать только лишь после смерти,
или у самого ее порога.

глядя  в память свою, как в воду
вижу разбегающиеся круги.
вода растворяет все, поэтому все реки
втекают в Лету,
вода кажется нам прозрачной,
но она не более прозрачна чем
наша планета.

я – поваляюсь еще немного в твоей ладони стертой монетой,
подожду еще чуть-чуть на перроне
слепой поезд.
подкинь меня в воздух, когда придет человек в сутане,
призрачным кругом своих граней
я замерцаю, и успокоюсь.

19 апреля 2002 г.