До радуги

Хименесу

На обороте старого листа
С меню давно забытым и затертым,
Заляпанным когда-то свежим тортом,
Три строчки – белым мячиком над кортом,
Как, будь бумага девственно чиста:

«Мой путь нелегок, он течет асфальтом
Средь сосен электрических столбов.
Мой путь… Он не единственен, не нов».
Три строчки средь съедобно-грязных слов.
Лист делает над головою сальто.

Разметки луж мешаются с тенями.
Следы от лужи к луже по цепочке.
Звон колокольчика грозу пророчит.
Нелепый город в серой оболочке
Играет разноцветными огнями.

Листок летит с проспекта в зоосад,
Из парка в переулок и в тупик.
Там флейты рвущий небо тонкий крик.
Там ждет свою судьбу седой старик.
Он посетителям совсем не рад.

На выбор: карта в рваном рукаве,
Пятак, изрезан пальцами в морщины,
И фото неизвестного мужчины –
Три (как всегда) пути, как три личины.
Крик флейты и кузнечики в траве.

В кирпичной стенке дверь, увитая омелой.
В кармане джинсов пять копеек ровно,
В нагрудном слева – карта, справа – фото, словно
Я растроился. И… неверно – безусловно
Кузнечики в траве так робко и несмело.

Как пропуск – карта в щель замка.
Щелчок. Ступени вниз. Темно.
Совиный крик. Дрожащее панно
Теней, шагающих от света за спиной.
Дверь новая. И карта как рука.

Рука как карта: крести на ладони.
«Ты что как дома? За проход плати!»
Спокойно… Испугавшись – не спастись.
Пятак в руке. Ну что ж, старик, прости.
«Бежим! Атас!» Ладонь пронзает болью.

Как карты не было,  рука чиста.
На доме вывеска: «У старого пирата».
«От музыки до пряного салата.
Уютно, вкусно, небольшая плата».
Таверна. Нешумлива и пуста.

За стойкой никого. Лишь старый автомат
Зовет огнями: «Выбери пластинку».
Я выбираю пятый номер – Стинга.
Прожорливая щель пятак настигла.
Скрип. Шорох. Еле слышный аромат.

На стойке ужин. Песня мягко льется.
Спокойствие. Дремота. Сон.
За дверью тонкий, чуть дрожащий стон.
Нет никого, и тротуар пустой.
Кузнечики в траве. Гроза смеется.

Дорога – вверх, за скомканным листом
Где небо посветлело перед утром.
Лишь дать на вдох последнюю минуту,
Изгнать из мыслей бедственную смуту.
Я одинок в сем городе пустом.

Вершина. Колокольчики к грозе.
У горизонта море, позади огни,
И кажется, что только лишь мигни -
Исчезнут в солнце утреннем они,
Взбирающемся в небо по лозе.

Облизан камень волн собачьим языком.
У камня крест и надпись, и лицо.
Начало не становится концом.
Но вот конец… Я с пальца снял кольцо
И вместе с фото спрятал под песком.

Я обернулся, за спиной шел ливень.
Сияла радуга от края и до края.
Шаг. И еще. Я шел в объятья рая.
Так ясно и нелепо улыбаясь.
Спокойный и, наверное, счастливый.

Летел тот лист в прозрачной синеве,
Пронзенный первой молнией насквозь.
Была весна. Мне не увидеть осень.
Я повернул. К столбам фонарных сосен.
Асфальт. Гроза. Кузнечики в траве.