Баллада о капитане переосмысленная и переработанная

Вот приливы и отливы,
Моря силе повинуясь,
То нахлынут вдруг на берег,
Ил неся с собой, беснуясь,
То уходят, оставляя
Щепу, утварь утлой лодки.
Ночь. Куражится стихия.
И столь призрачна и робка
Кажется порой надежда.
Шторм утих. Рассвет  забрезжил…

Стайка ребятни звенящей –
К морю  со всех ног. И что же?
- Глянте! Кортик!  Настоящий!
- Не видал еще похожих! –
Пацаны, смеясь и ссорясь,
Понесут подарок моря
Деду, чьи глаза в морщинах
Видели и страсть и горе.

А старик, белее луня,
Вдруг сведет седые брови,
Увидав в отсветах стали
Жизнь, а может что-то кроме.

Пожевав мундштук у трубки,
Сквозь ребят смотря,
в пространство,
Скажет: “Вы нашли, ребята,
Отзвук моря, отсвет странствий,
Дружбы, встречи и разлуки.
Честь морского офицера –
В ней нет места праздной скуки,
В ней лишь нервы до предела”.

Враз притихли шалопаи,
Замер смех, возня и драки.
Все глаза глядят на деда.
На какой-то миг на краткий
По его лицу и телу
Дрожь прошла волной,  но дальше
Зазвучала речь такая:
“В старину, а может раньше
В плаванье ходили шхуны,
С парусами, горделиво,
Те неслись на крыльях бури,
Ветра радуясь порывам.
И, – хочу сказать, ребята, –
Кто на палубах их плавал,
Вот, признаться, были люди!
Вот про них и честь и слава!

Я тогда служил на судне
Под названием “Дочь моря”.
Капитан наш был не молод,
И сказать дурного слова
Про него не мог ни боцман,
Ни портовая собака.
Взгляд его всегда был мрачен.
Не страшила его драка.
Не искал ни с кем он дружбы,
Молчалив был и… – не знаю, –
Он как будто что-то видел,
Будто шел всегда по краю.
Буре радовался сильно,
Словно сделан был из стали –
Рисковал, играл с судьбою. –
Вы б так не смогли – не стали.

Лишь в такие вот моменты
Взгляд его менялся резко:
То был то ли свет улыбки,
То ли молний отсвет блеска?
Только смолкнет чуть стихия –
Вновь взгляд хмур, рот
сомкнут крепко
И не вытянешь ни слова, –
Приказанья, окрик резкий…

Помню, – раз в Бомбей причалив,
После месяца на волнах,
Как всегда сошли на берег,
Все – в мундирах, при погонах. –
Вот картинка, право слово!
До сих пор ребят всех вижу,
Как глаза на миг закрою,
Гул портовый снова слышу…

Капитан – тот тоже с нами
На берег всегда спускался, –
Хочется, чтоб стол с едою
Иногда хоть не качался.
Хочется девичьих танцев,
Песен, драк, попоек славных!
Но наш капитан, – скажу вам, –
Вел себя, ребята, странно:
В уголок проходит зала,
Всех ощупает глазами
И возьмет бутылку рома, –
Никогда не пил он с нами.

И тогда в Бомбее тоже:
Мы гуляли, пили, дрались.
Он сидел один, серьезен,
Может, даже грустен  малость.

Девушка, одна из местных,
Чуть касаясь струн сатиры,
Переливом нежным песню
Завела. И мы – задиры,
Моря вечные скитальцы, –
Замерли, в плену забылись
Голоса ее и танца.

Я в задумчивой печали
Обвожу корчму глазами,
Взгляд упал на капитана… –
Посудите братцы сами! –
Он, всегда прохладней стали,
Встал, кричит, да и не только…
Вертит бешено глазами!
Перед ним два типа скользких.
Успокоился, уселся,
Посмотрел на нас и вышел.

Как потом там все сложилось? –
Ни один из нас не слышал.
Как и вовсе не бывало,
И как будто не рождался.
Что там с капитаном сталось?
Только кортик и остался.
Нам принес его мальчишка
И за пятачок оставил,
Не сказав нам и полслова.
Жизнь – она, друзья, без правил.