Восьмой день

Пересекает полночь тьму, и капли времени, звеня!
Рождают тонкий ручеёк, началом став, восьмого дня…
Апрель… Восьмое. В этот день, давным-давно, на Небесах,
В большущей книге всех Судеб, рукой Господней, на листах,
Ложились буквы. Шесть всего. Нет. Я не видел. Не был там.
Мне Ангел позже рассказал. Вот Он, всё это, видел сам…
Его Господь, позвал тогда, и тронув пальцами строку,
Сказал, улыбкой потеплев: «Не очень многое могу.
Их слишком много. Я один. Вот потому вы и нужны.
Те, что хранят и берегут. И здесь причины, не важны.
Вам просто выпало беречь, их в беге дней, пока живут.
И в путь последний проводить, когда сюда их призовут…
… Вот это, имя… не забудь. Побереги, чуть-чуть сильней!
Не будет баловать Судьба, и будет лишку… горьких дней.
Я понимаю, день один, на целый год. Ты приходи:
Тепло, не лишнее. Всегда. То, что несём в своей груди.
В другие дни, прикрой крылом. И лишний раз не углядит,
Быть может в суетности дней, Судьба. Не так благоволит,
Как я хотел бы, для неё. А я ей, очень много дал…
Как никому, за сотни лет… Ты помни! всё, что я сказал…»
… Он не рассказывает. Нет. О той, которую хранит.
Мы редко видимся. И то, по большей части, он молчит.
Он просто верный друг её. Уже и этим, дорог мне.
Зато он может взять меня, на краткий миг, когда во сне,
Приходит к той, что я люблю. Но я не смею им мешать.
Укрывшись в тень его крыла, могу лишь с Нежностью шептать:
Ларчонок!.. Ларушка!.. Мой Свет!.. Какою болью искупить!
Мной, причинённое ей зло… Пока учусь, её любить.