Год обезьяны

ГОД  ОБЕЗЬЯНЫ
(Новогодняя сказка, поведанная неким бывшим охранником)
Почуял я, что обезьяной
Кошмарной ночью вдруг я стал!
Косматой дикой обезьяной
По проспектам побежал!
Панк-гр. "Чудо-Юдо".

Никто и никогда не видел Лох-Несское чудовище трезвым.
Журнал "Наука и жизнь" №7/2001г.

Это была эпоха несбыточных надежд. Советский Союз, чудовищнейший за всю историю человечества механизм унижения и насилия над личностью, наконец-то пожрал сам себя и издох в жутких корчах, напоследок испортив воздух Беловежской пущи. Но мы-то, мы тогда были так молоды - казалось, вот дунул ветер настоящей свободы - и сразу всё, наконец-то, наладится и станет жить всем спокойно и радостно, как за бугром живут... Наивные и невежественные! Этот глумливый, старый и коварный дракон подох только для того, чтоб посеять, разбросав повсюду, свои зубы, а потом накормить массивным разлагающимся телом молодое, но чертовски прожорливое потомство. Ну и ветерок перемен был необходим, чтобы потомству этому получше дышалось на первых порах - пока сами они не подрастут и не окрепнут как следует. На смену героям старого времени, принципиальным, жестоким и кровожадным партайгеноссе, на сцену тихой сапой выползли иные, ещё гаже... - Те самые: либо бывшие комсомольцы, либо некто моложавые с циничной распальцовкой и жлобской якорной удавкой на  толстой потной шее. Было ещё и заискивающее пред ними неслыханное буйство тупой и примитивной рекламы, и фильмы о мафиозных разборках нынешних хозяев жизни - это чтобы народ, так сказать, заранее привыкал к рекам кровищи на улице и насилию во всей без исключения повседневной жизни.
***
На новогодней стенгазете базы, что мы охраняли, был характерный для того времени рисунок: обезьяна во фраке и с тростью, олицетворяющая грядущий год, улыбаясь во все тридцать два - или  сколько там у неё - зуба, настойчиво прогоняла в пинки шелудивую овцу - то бишь символ  года уходящего. Смотрелось это мерзко. Но, вполне в духе времени и перемен в стране, большинство персонала этой самой базы воспринимало подобную холуйскую живопись просто как само собою разумеющееся. Мне же, да и прочим ребятам  из  нашей смены, что каждые четвёртые сутки посвящали себя охране подопечной территории и здания, всё это было как-то побоку. В самом, что ни на есть недалёком будущем намечалось всенародное ледовое попоище - Новый Год, и мы, в основном, озабочены были размерами своей зарплаты, ростом инфляции, а так же - кто, где и с кем будет этот праздник встречать.
 Все, кроме меня. Я никак, вопреки всем ухищрениям, не смог отвертеться от посланного всемогущей судьбой жребия и встречать новогоднюю ночь мне теперь придётся среди полок и стеллажей за бетонными  стенами и заборами, да в компании ещё двоих неудачников, что тоже не сумели отвертеться. Это были - Вовка "Шкаф" из нашей смены и Рома "Лысый" из смены, предшествующей нашей. О водке и прочих горячительных напитках даже и упоминать не стоит: они просто сами собой разумеются, ибо всякий праздник на Руси, а тем более такой, - святое дело. Конечно, друзья мои и подруги, с кем это празднование  было  заранее намечено (и даже придумали, как спьяну взять штурмом главную ёлку нашего района), сначала огорчились, а потом - незаменимых нет - решили, что и без меня как-нибудь обойдутся. Впрочем, я на них не в обиде: что поделаешь - жребий выпал. Как сказал однажды известный джинн: "Я твой друг, но я раб лампы!"
И вот, тридцать первого декабря, в девять ноль-ноль уходящего, жестоко пнутого жлобовидной обезьяной года, мы, все трое, заступили на охрану базы. Нет, конечно по всем документам и табелям нас пятеро, как в любой нормальной смене на данном объекте, но оставшиеся двое - это просто виртуальные личности, то есть личности на бумаге или в разыгравшемся воображении. Как поручик Киже. Но это проблемы начальства, а не мои. Короче, водку мы уже купили...
День прошёл, как никогда особенно тягостно и муторно. Подобные ощущения испытывает, например, солдат, когда отсчитывает последние часы до вожделённого дембеля, - или моряк, едва завидев на смутном горизонте тёмную неровную полосочку приближающейся земли.
В основном, как и полагалось по службе, мы прохаживались вдоль периметра бетонного забора, лишь иногда заходя погреться внутрь здания. Впрочем, мороз был небольшой - где-то минус два-три и пробыть на улице пару часов не так уж обременительно. Если б не одно "но": В тридцати метрах от этого забора - шоссе и нам случается, вдыхать в себя все его отходы, включая окиси свинца и прочие техногенные гадости.
 Однако, вскоре стемнело. И, если где-то с пяти до девяти вечера, мы ещё выскакивали иногда прогуляться под затянутыми бурым смогом небесами, то уже в десять от нас подобного геройства было нипочём не дождаться. Тем более, что  пора было начинать новогодний процесс поглощения всего купленного и затаренного. Особенно, ежели учесть, что мы с Вовой вкрайка раздавили "чекушечку" во время обхода - за то, чтобы Мороз-Воевода, что дозором обходит владенья свои, и нас бы тоже стороною обошел: как-никак - коллеги мы. Охранники. Но не одни мы такие - Рома тоже успел где-то втихаря причаститься и, также как и мы, находился в предпраздничном настроении.
В комнатушке для охраны на втором этаже находится постоянно включенный телевизор - а иначе как же нам узнать момент торжественного чоканья бокалами по точнейшему кремлёвскому времени. Проводили Старый Год, закусили и на чёрно-белом экране появился Президент. Поздравил всех, естественно... Его сменил кремлёвский циферблат с размеренно бегущей секундной стрелкой, а потом в дело вступили куранты. Раз... Два... Три... - И так далее до двенадцати включительно. И вот, в самом начале завершающего бой удара, внизу, в вестибюле, что-то гулко и объёмисто грохнуло. А потом оттуда донёсся тяжелый топот, сопровождаемый гнусавым утробным рёвом, иногда переходившим в злобное и агрессивное рычание.
Подобное я стерпел спокойно, а вот Вовка, тот аж шампанским подавился из фужера, поскольку именно его он и принимал под перезвон курантов. Однако Рома Лысый не растерялся, и со всей дури треснул  тому по горбу, тут же, правда, участливо спросив: - Ну как? Прошло? Я попытался было сострить: это доллар, говорю, упал... А Рома мне, протирая вспотевшие очки: - Ты чем трындить-то, Диман, сходил бы лучше вниз побыстрей, мало ли что там упало.  Ствол с дубиной, кстати, не забудь, да и наручники заодно. Глушани его там не особо сильно, и сюда тащи. Разберёмся, кто у нас тут в самый праздник рычит, падает и топчется...
- Ну так ладно, ребята - говорю: - главное, особо здесь не перепейтесь, беру "ствол" газовый, "демократизатор" резиновый, - и иду вниз, посмотреть - на что это в вестибюле с таким грохотом упал доллар.
...Чёртова лестница!!! Лампочки что ли дефицит теперь - здесь, на торговой базе? Повыкручивали все, сотруднички торговли хреновы. Вхожу в вестибюль и включаю свет: всё спокойно вроде бы. Медленно обегаю взглядом: запертую двойную стеклянную дверь (порядок!), стены казённо-зелёного цвета (порядок!), пальму неведомой породы, в позе известного членистоногого свисающую на палас у входа (порядок!), стенгазету с нарисованными... Стоп! А где же обезьянища во фраке и с тростью? Нету её совсем, одна трость осталась… Надо же, а овечка-то до сих пор на месте, вот только перепуганая до полусмерти чем-то внутри своего картонного двумерного мирка. Вон, даже "орешков" там насыпала. Хоть и овца овцой - а медвежьей болезнью, видать, страдает.
- Ха! А вот и цилиндр, чёрный, буржуйский - и вполне трёхмерный. Можно даже на ощупь потрогать, ибо он вполне материален: вон на полу слева валяется. Наверно, обезьянка уронила - и следов вокруг наоставляла. И нечто донельзя отталкивающее и омерзительное вдруг показалось мне в этих, так похожих на человеческие, мокрых босых следах: - как будто Дьявол прошёл...
Следы уходят в тёмный коридор и далее вверх, но не по  той лестнице, где я только что спустился, а по симметричной ей, согласно плану здания. А это значит, что в тот самый момент, когда я, чертыхаясь в полумраке, спускался сюда, оно - (или он, или она), поднялось на второй этаж - прямо к Шкафу с Лысым в гости. Наверное, чтоб поучаствовать в совместном новогоднем распитии…
Снимаю ствол с предохранителя и рвусь наверх, в нашу комнатку. Там меня встречают полупьяные морды:
- Знаешь, Диман, а мы тут пьём… В натуре, блин. Уже третью!
- Там - говорю - обезьяна…  - Со стенда… И следы оставила, а потом к вам пошла… И овца там обгадилась.
- Ты, Дим, травки там случайно не курнул? Признавайся, "чуйку" забил или "афганку1"? - А может, грибов каких нехороших поел?
- Водку я жру, мужики, а не грибы ваши. И закусываю, кстати!
- Грибами?
- Сосисками! Не сбивайте с мысли! … - Обезьяна, - помните, что нарисована внизу на картоне была? - Так вот, нету её там больше! Стенгазета есть, а обезьяны - нету. Идите, да посмотрите сами, ежели мне не верите! А она, сволочь, сюда идёт…
- Да иди ты сам! - отвечали мне осоловевшие коллеги, но тотчас же смолкли - из коридора послышался шум, а точнее - гулкий топот приближающейся скорым аллюром большой человекообразной обезьяны.
- Начинается, блин, Новый Год! - пробасил зловеще Вовка Шкаф. А Рома Лысый даже и сказать ничего не успел, ибо двери комнатки тотчас оказались с размаху вышиблены мощным ударом мохнатой лапы. Вслед за лапой в дверной проём втиснулась и харя, безобразная и в свалявшейся до войлока шерсти. На низком покатом лбу отчётливо были видны мощные надбровные дуги.
- Ы-ы-ы! - Сказала обезьянья морда и запустила в светящийся экран телевизора какими-то кровавыми ошмётками. - Ы-ы-ы! - Сказала морда ещё раз и развернулась ко мне  спиной со свисавшим с неё тряпьём - наверное, остатками фрака, а фасадом - к Шкафу с Лысым. Обзор мне заслонил бычий войлочный затылок. Там, где он плавно переходил в плечи, сверкали и желтели звенья цепи, по габаритам больше похожей на якорную.
А ещё с когтей у твари свисали клочья каких-то окровавленных волос - с них до сих пор капало багровым. Я пригляделся - и в смазанном кровью колтуне разглядел женскую заколку. Весьма похожую мне приходилось видеть в волосах Нади, своей девушки…
Тут то я и шмальнул из газовика, даже не подумав о последствиях, прямо в затылок твари. Однако, той было не до меня - она вовсю уже занималась Вовкой и Ромой. Затем, плюясь и чихая - видимо газ действует на обезьян не так сильно, тварь отступила, скрывшись в дверном проёме, - предоставив, в свою очередь чихать и плакать нам…
- А она точно была? Ты в этом уверен? - спрашивал Шкаф буквально полчаса спустя: мы уже вовсю праздновали.
- Вон гильзы валяются… - Да, и на щёку свою посмотри: там следы от когтей и фингал. Не мы же с Ромой так тебя отделали. И телевизор весь в какой-то дряни…
- А пошли-ка, мужики, пройдёмся по этажам - предложил нам Шкаф, когда вопрос с обезьяной был детально обсуждён под парочку полных стопок. Выпитое уже действовало вовсю - и вызвало у него грандиозный прилив воинственной смелости. Захотелось подвигов…
На четвёртом этаже мы снова увидели следы. Множество здоровенных обезьяньих следов, перемежавшихся мелкими капельками крови… Наверно, мы всё-таки ранили зверюгу.
- Вы здесь пока обождите - сказал Шкаф: - А я разведаю чуток, что там…
Стоим, ждём… Минут через пять где-то в районе четвёртого этажа с гулким эхом прогремел выстрел, и почти сразу же оттуда донёсся жуткий вопль. Кричал Вовка.

***
Когда мы ворвались на склад фототоваров, что располагался на четвёртом этаже, всё уже было кончено. В нос ударил резкий, моментально вышибающий слезу, аромат "черёмухи". Сквозь залитые глаза нам предстала такая картина: между картонными ящиками в луже крови на корточках сидела всё та же громадина-обезьяна. Труп Вовки Шкафа она держала на коленях, а окровавленную голову со снятой черепной крышкой - в мохнатых когтистых лапах. Издавая чавкающие и хлюпающие звуки, тварь с аппетитом уплетала его мозги. Мы так и остолбенели, даже выстрелить не догадались. Впрочем, комната и без того была загазована: у всех - кроме трупа конечно - слёзы так и хлестали. А человекообразная обезьяна, тем временем, закончила свою каннибальскую трапезу и плотоядно облизнулась.
    После чего неожиданно обрела дар речи:
- Ну вот, теперь можно и побазарить, в натуре… Да не зырьте на него такими болтами. Не жмурик он. - Обезьяна с глухим хлопком поставила крышку черепа на место, и зияющие раны на голове Шкафа стали затягиваться с невиданной скоростью. Он очнулся и стал дико водить глазами по сторонам.
- Сегодня ведь волшебная ночь. Новогодняя. - С кривой клыкастой ухмылкой прокомментировала это действо тварь: - Вы же до сих пор верите в сказки, а, кенты? И ещё вы, люди, любите вкусное блюдо - мозги живой обезьяны. Его у вас в китайских ресторанах подают. - Ну, чё уставились? Или хотите чтоб и с вами такое сделал, а? А то я могу, в натуре. - Ну ладно, хватит базаров, - покедова, братаны!
Закончив монолог, зверюга достала откуда-то из болтавшихся за спиной обрывков фрака новомодную диковинку - мобильный телефон со светящимися в лёгком полумраке кнопочками. После чего набрала некий номер: - Алё! - Уже, в натуре. - Да я тебе точно говорю, брателло. - Да ты фильтруй базар-то! Какая, на хрен, стрелка? Обгадилась она, сука. От страху. - Ладно, кончай трепать. Жди. Буду.
Убрав "мобилу", тварь ехидно подмигнула: - Ну вот и всё схвачено, пацаны. С Годом Обезьяны вас! - и с грохотом убежала куда-то вниз по лестнице. Будто и не было её вовсе…
А мы вскоре оклемались и со страшной силой продолжили пьянку.

Эпилог

Прошло время. С Вовой-Шкафом никаких изменений, вроде бы не произошло. Даже странно: у человека съели все мозги, а он всё так же по прежнему на работу ходил, базу охранял… Правда, с недавних пор он стал предпочитать, чтобы его называли не Вовой, но исключительно Вованом, а потом и вовсе уволился, подавшись в телохранители к какому-то новоявленному "Боссу".
Мы с Ромой Лысым тоже вскоре уволились с базы: я нашёл себе работёнку поденежней, а Рома - у него как раз закончился академический отпуск - отправился доучиваться на своём четвёртом курсе какого-то там - не помню - института.
А как же обезьяна?
***
Вот уже много лет я вижу её глаза. Они смотрят на меня с обложек дорогих глянцевых журналов и с телеэкранов, косятся брезгливо из-за тонированных стёкол окатывающих меня грязью шикарных иномарок, и с соседних столиков - случись мне с получки зайти с друзьями в ресторан. Эти глаза повсюду…
Видимо, надолго наступил Год Обезьяны.
Денис Елисов
9 - 15 ноября 2001г.