Сливки общества

СЛИВКИ ОБЩЕСТВА

Пролог.

Тот город, где все произошло, был основан еще во времена первых пятилеток. Полным ходом шла индустриализация страны, и стране этой буквально позарез требовались заводы лег-кой и тяжелой промышленности. Причем немедленно и сразу. Что и было сделано – неуклонно и почти безукоризненно. Да и попробуй кто, поди, уклонись в те самые времена первых пятиле-ток. Солнечный магаданский край и теплая ласковая Колыма – вот наименьшие из благ, что ожидали тогда подобных смельчаков.
Сегодня трудно судить, чем руководствовались первые строители и проектировщики го-рода, выбирая ему достойное место. Но, так или иначе, В*****ск вместе с сопутствующими ему предприятиями был заложен прямо посреди огромного непроходимого болотища, служившего источником вод для одного из небольших притоков Оки. Болотище, естественно, вскоре осуши-ли, а речку, по этой самой причине ставшую просто большим ручьем, со временем заключили в бетонные трубы, где она находится и по сию пору. А затем построили город, ныне считающийся одним из самых красивых и благоустроенных в области. Но то ли дренажные работы в свое время были проведены неправильно, то ли ошиблись в своих расчетах из-за повальной спешки и энтузиазма той эпохи инженеры-землеустроители – сейчас можно только гадать. Важен резуль-тат: спустя полвека болото снова объявилось и во всей своей лягушачье-камышовой тинистой красе пошло в наступление на город. К осени 199* года оно затопило уже несколько гектаров леса на северо-западной окраине и вплотную подбиралось к объездной автодороге, пересекав-шей этот лес.
Вот это болото и стало причиной внезапного несчастья, затронувшего, однако, всего лишь одну семью в городе, но зато семью весьма известную и в народе уважаемую.

I
Информация к размышлению
– Алло, это булочная?
– Нет, сливочная!
– А здесь что, сливки делают?
– Нет, дерьмо сливают!
Анекдот.

По правде говоря, неприятная случилась история, я бы даже сказал – просто омерзитель-ная. Что ж, поведаю все как есть, нисколько ни приукрашивая, но и не смягчая всех пакостных подробностей: пусть будут ярким наглядным примером и уроком грядущему. Но сначала – не-большое досье на семью Склицких, с элементами личных биографий наряду и особенностями их характеров и деятельности. Надеюсь, это поможет правильно растолковать все происшедшее.
Итак, глава семьи, Антон Склицких, сорока с небольшим лет. Серьезный, представитель-ный и весьма обеспеченный мужчина. Даже на самом гладко выбритом "Жиллетом" его лице, казалось, навеки отпечатался несмываемый глянец благополучия и солидности. До наступления так называемой перестройки Антон был крупной комсомольской "шишкой" – то есть большим чиновником и заведовал в городе молодежной культурой. Правда, случались иногда в его твор-честве крупные промахи.
Например, история с музыкой. Здесь молодежной культурой считалось:
А. Детские и октябрятские утренники.
Б. Пионерские песни и пляски.
В. Однообразные и занудные композиции доморощенных ВИА , в которых пелось:
1. О комсомольских стройках.
2. О молодости и любви (как правило, платонической).
3. Миру – мир, нет – войне!
4. Обо всем вышеперечисленном сразу – например, о несчастной платонической любви на ударной комсомольской стройке и т.п.
5. И о прочих идейно одобренных местным горкомом комсомола темах.
Про всяких там панков-металлистов тогда еще и слыхом не слыхивали, зато вот людей с гитарами, что гордо именовали себя бардами и осмеливались прилюдно петь идеологически не-выдержанные песни – очень даже не любили в чиновной комсомольской среде. Ну да не об этом речь. Забавно вот что: до самых двадцати пяти лет Антон Склицких упорно считал, что электро-гитара включается в розетку. Об этом он узнал еще в глубоком детстве, во время просмотра од-ной из серий "Ну, погоди!" – той, где всенародно известному Волку достался мощнейший удар током от включенной в розетку электрогитары.
Так вот, однажды, во время праздничного концерта, посвященного какой-то там очеред-ной годовщине, Антон сидел в первых зрительских рядах душного не проветренного зала. Уви-дев, что у выступающих с похвальным усердием гитаристов одного  из местных ВИА от жары сильно вспотели руки и лица, сей комсомольский вожак тут же рьяно и бесстрашно выскочил прямо на сцену. Мощными и уверенными взмахами своих начальственных дланей он остановил и прекратил концерт в самом его апофеозе – из соображений, по его словам, электротехниче-ской безопасности. Позже он оправдывался перед разъярённым секретарём горкома партии – что мокрые от пота руки гитаристов при работе со столь опасными электроприборами могли вызвать сильные удары током высокого напряжения, сопровождающиеся обширными ожогами ладоней. Самое интересное- тот секретарь, весьма образованный и культурный человек, Антону сразу же поверил- видимо, он тоже смотрел тот пресловутый мультфильм. В итоге все ВИА в городе и районе молча и тихой сапой упразднили, а потом и разогнали самых непокорных и на-зойливых.
После же была перестройка, ускорение и кооперация, в мутной водичке которых бывший комсомолец изловчился выудить для себя и жены с дочерью вполне приличный и увесистый финансовый капиталец. А когда в начале девяностых все принялись, согласно моде, вспоминать свои родословные и искать в них дворянские корни – Антон также сумел их изыскать и доказал, что является прямым потомком князя Михаила Семеновича Склицкого, владевшего в начале де-вятнадцатого века усадьбой и селом Ухмырье, а заодно окрестными деревнями вкупе с болоти-стыми угодьями и лесом. Правда, если судить по фамилии Антона, то получается, что принад-лежали его предки скорее не к роду – а роду вышеупомянутых князей, но не в этом суть дела. Главное – это сказать всем, что имеешь самое непосредственное отношение к дворянам и поме-щикам, издревле владевшим этим краем. К осени 199* года сей глава семьи, образцовый муж и примерный отец, занимал солидный руководящий пост в городской управе и был очень уважае-мым человеком.

* * *

Теперь о Ларисе Склицких, верной жене, подруге и соратнице Антона. О ней известно немногое, ибо прошлое ее покрыто плотным и непроницаемым туманом. Подобные густые ту-маны часто можно наблюдать ранними летними утрами вблизи дальней северо-западной окраи-ны города, за шоссе – там, где болото затопило лес.
Кто узнает, кто расскажет теперь, с помощью каких замысловатых ухищрений страш-ненькая нескладная пэтэушница в год Московской Олимпиады сумела охмурить красавчика-симпатягу комсомольского чинушу? Причем не только охмурить, но и скоропостижно выско-чить замуж за него. Обычно подобные клинические случаи имеют старомодный и набивший ос-комину диагноз: брак по расчету, а так же по залету – и не стоит о них более распространяться.
За неполные двадцать лет супружества Лариса Склицких успела украсить чело своего благоверного огромными красивыми и развесистыми рогами, а заодно и превратиться в началь-ственную и внушающую невольный трепет общественную даму. Светскую, так сказать, львицу провинциально-исполкомовского бомонда. А еще, кроме властного характера и соответствую-щего знака Зодиака, со львами Ларису Склицких роднило вот что: львицы не имеют гривы. По молодости и дури спалив свои локоны перекисью, вернее, ее неумеренным наружным употреб-лением, она добилась в конце концов, крайней ломкости, чахлости и разреженности личной ше-велюры. После чего Лариса была вынуждена носить на голове роскошный белокурый парик, ко-торый, кстати, был очень ей к лицу. К осени 199* года Лариса Склицких руководила одной из городских жилконтор и была очень уважаемым человеком.
А вот – плод греховной любви пэтэушницы и комсомольца в год Московской Олимпиа-ды, Наталья Склицких, девятнадцати лет. Ну что про нее сказать? При друзьях и знакомых име-нует себя Натали, одевается броско, крикливо, строго по моде – и по финансовым способностям родителей. Учится в местном институте на менеджера, чтобы затем пойти по стопам предков. С соискателями ее руки и сердца держится крайне высокомерно, поскольку замуж собирается так же, как и мама – по расчету. Мама, естественно, тоже на этом упорно настаивает: – "Зять - обор-выш мне тут в квартире на хрен не нужен! Ищи ты лучше, Наташ, себе богатого да преуспе-вающего". Рестораны и ночные дискотеки – вот где ее можно встретить по выходным, а час-тенько и в другие дни недели. В разговорной речи ее то и дело слышны особенно модные нынче американизмы: "No problem", "O'key", "All right" и тому подобные издевательства над родной русской речью. Больше о ней сказать нечего, да и нет никакого желания.
Да, семья эта была весьма и весьма известной в городе. Знакомства со Склицких искали многие, а уж какими-либо связями с ними гордились в открытую. Что тут говорить – и сами Склицких в приватных беседах напрямую именовали себя элитой В*****ска и сливками мест-ного общества. Так что неудивителен шок большинства городских обывателей при известии о внезапном и таинственном исчезновении этого семейства в полном составе ближе к концу осени 199* года.

II
Чем дальше в лес – тем партизаны толще.
Мы с тобой одной крови...
Маугли.

И какой шайтан потащил их за грибами в тот лес ярким воскресным сентябрьским ут-ром? Могли бы пойти в сторону Оки, например – там в бору тоже грибы водятся в изобилии, или за вокзал – и там найдется, что положить в корзину. Нет ведь.
– В этот week-end по грибы идем за шоссе, - упорно настаивала Натали. При этом в голо-ве у нее слегка мутилось после вчерашней вечеринки, но, однако, Натали твердо помнила, что на этой самой вечеринке ее подружка Маша как раз и говорила, что за дорогой, слева от болота – самые шикарные подберезовики и подосиновики. А еще опят там немерено. Этот Наташин ар-гумент главным образом и убедил ее родителей в правильности избранного направления похода.
Сначала все шло как по маслу – и лес вокруг вроде бы не особенно сырой, и звуки мото-ров, доносящиеся от шоссе, позволяют держать нужное направление, не сбиваясь с правильного курса. А вот потом небо как-то тихо и незаметно заволоклось тучами, и звуки автострады по-степенно все удалялись, удалялись по мере дальнейшего внедрения обоих уважаемых горожан с приплодом в чащобу, а потом исчезли со слуха вовсе. Под ногами противно захлюпало. К тому же, как-то некстати начал накрапывать редкий дождик, и все сильнее и сильнее. Вскоре он уже потерял право называться просто дождиком и вполне мог претендовать на почетный для всех разновидностей каплющих атмосферных осадков гордый титул "ливень".
– Ты куда ж это нас завел, козлина такая? – непринужденно вопросила светская львица Лариса своего солидного и рогоносного мужа. Ливень почему-то, вместо ощущения прохладной осенней свежести, сильно разил гнилостным болотным запашком.
Натали принюхалась и брезгливо сморщила личико: – Предки, а чё это дождь воняет? Может, он кислотный какой-нибудь? – впервые за несколько лет она вспомнила, что кислотны-ми бывают не только дискотеки.
– Вот и я говорю, - поддержала ее мамаша, - на хрен мы сюда пошли? Тут же химзавод рядом! – она судорожно схватилась за парик под мокрой косынкой – так, словно боялась поте-рять и его вдобавок к сожженным когда-то волосам, - еще не хватало, чтобы нас всех тут хими-ей какой-нибудь с ног до головы окатило! – продолжала Лариса свои словесные излияния, - да-вай, отец, выводи нас отсюда, да поживей! Где шоссе, помнишь? И грибы выкини к чертовой матери – радиация в них, поэтому они такие большие да крепкие.

* * *

Наверное, Антон взял неверный азимут, потому что минут через десять блуждания под проливным дождем все трое скопом увязли в трясине, основательно залив сапоги густой и оск-лизлой болотной жижей. И в этот момент раздражение оставило их. Вместо него пришло абсо-лютное спокойствие и некая близкая к нирване отрешенность. В потаенных глубинах подсозна-ния и у отца с матерью, и у дочери вдруг зашевелилось что-то очень родное и знакомое, но дав-ным-давно, много поколений назад, забитое, уничтоженное и выкорчеванное с корнем. Будто бы сама кровь этой, когда-то истерзанной машинами, а ныне заново оживающей земли, влилась в них через раструбы невысоких резиновых сапог и с холодной решимостью проникла в вены. И кровь эта потекла по их жилам, как и прежде у древних позабытых пращуров, орошая своей прохладной влагой напряженные мозги и внушая мысли "...С вами ничего не случится, мы ведь одного корня... ...Мы еще встретимся здесь, на болоте..." – казалось, шептали неведомые скри-пящие голоса. "...Мы еще встретимся, братья и сестры... ...Мы теперь одной крови – и всегда были одной крови – Гхрэир Мтшэн – разбавленной крови...".
И все семейство Склицких, все трое, повинуясь некоему таинственному приказу, при-шедшему откуда-то оттуда – из сумрачной дали чащобы, где живой, но чахлый лесок сменили затопленные болотом мертвые березы – как зомби, с застывшим безумным блеском в глазах, внезапно развернулись и пошли. Гуськом, строго по ранжиру и росту: первый – отец, затем – мать и дочь. Нечто, чему они отныне всецело стали подчинены, вело их неизвестно откуда взявшейся широкой и торной тропой – прочь от трясин и мертвого леса. Дождь скоро прекра-тился.
И вот уже зашумело, заурчало вдали шоссе, и гнилостные болотные ароматы постепенно уступили место характерным запахам цивилизации – бензиновым и солярным выхлопам тяже-лых многотонных грузовиков, что вовсю снуют туда-сюда по В*****ской объездной автодоро-ге. И вот уже над вершинами чахлых березок и осин замаячили вдали, под вновь выглянувшим Солнцем, оранжево-желтые громады городских кирпичных многоэтажек.
Солнцем, сияющим в каждой дождевой капле на желтеющих листьях деревьев, ясным небом с редкими ошметками былых серых туч и яркой, двойной, небывалой красоты радугой приветствовал город своих знаменитых и уважаемых земляков. О происшедшей на болоте ссоре и последовавших за ней аномальных событиях по дороге домой изо всех сил старались не вспо-минать, а уж придя туда – и позабыли об этом вовсе. Грибы Антон, назло Ларисе, так и не вы-кинул из корзины. Наплевав дружно на пресловутую химию и радиацию, засолили на зиму це-лых шесть банок опят, а из подберезовиков с подосиновиками получился отменного вкуса суп, да и на сковородку с картошкой хватило. Week-end удался на славу.
III
Метаморфозы.
…А дубы-колдуны что-то шепчут в тумане,
Из поганых болот чьи-то тени встают…
Песня из к/ф "Бриллиантовая рука".

После того случая прошло где-то месяца полтора. Первой это заметила хозяйка дома, Ла-риса Склицких. Что-то непонятное начало твориться с ее кожей на всем теле – она стала как будто грубее и плотнее, а спустя несколько дней, наводя ежеутренний марафет перед работой, Лариса вдруг ужасу своему заметила, что у нее выпадают брови. Натали также в последнее вре-мя упорно отказывалась от приглашений в рестораны и на вечеринки от своих многочисленных поклонников. Да и по телефону она болтала с подружками все реже и реже, а затем и вовсе пе-рестала брать трубку, пугаясь своего с каждым днем все более грубеющего голоса.
Лишь глава семьи, труженик мэрии, Антон Склицких, настойчиво создавал иллюзию, будто ничего особенного с ним не происходит. Но и он был вынужден со временем одевать на работу специальные зеркальные очки, ссылаясь на глазную болезнь, так как подчиненные поти-хоньку замечали происходящие с ним необратимые метаморфозы и полушепотом обсуждали их между собой, выходя покурить в отведенные для этого в мэрии места. Больше всего воображе-ние их будоражило резко изменившаяся форма зрачков в глазных яблоках начальства: из чер-ных и круглых с карей радужкой вокруг, они отчего-то вдруг стали вытянуты вертикально, как у кошки, а радужка сменила свой цвет на блекло-туманно-желтоватый. Теперь у Антона были глаза рептилии, и он тщательно прятал их под стеклами зеркальных очков от чужих, не в меру любопытных, взглядов.
А превращения все продолжались. В конце концов Склицких-старшие, оба, как по ко-манде, не сговариваясь, взяли на работах отпуска за свой счет – благо, возможность такая всегда имелась. Не в поликлинику же идти в подобном земноводно-рептильном виде. К тому времени у них исчезли даже веки – они постепенно заменились полупрозрачной дымчатой пленкой. Ната-ли тоже не показывалась в своем институте, думая – "если что – предки отмажут". Все трое си-дели дома и почти не отваживались заговорить друг с другом. Страшная и чудовищная тайна их внезапной мутации еще теснее сплотила и объединила семью Склицких. Теперь они могли пре-красно обходиться без привычной человеческой речи, поскольку общались меж собой при по-мощи мыслеобразов. К тому же, голоса их стали настолько хрипатые, шипящие и противные, что и самим слушать не хотелось.
Была, впрочем, и еще одна причина не покидать родную квартиру: холоднокровные жи-вотные не переносят ноябрьских заморозков и, как правило, впадают в спячку на зимний пери-од. Ящерицы и змеи – в норах под землей, а лягушки и тритоны – в родных болотах. Больше всего Склицких, которые к тому времени успели превратиться в чудовищные гибриды всех вы-шеперечисленных ползающих, прыгающих и плавающих гадов, боялись внезапно оцепенеть где-нибудь на улице, а потом быть обнаруженными – и разоблаченными соседями и суровым общественным мнением. А ещё они уже не могли с некоторых пор питаться привычной челове-ческой пищей. Шесть банок соленых осенних опят, увы, так им и не пригодились.

* * *

И однажды, промозглой и бессонной ночью в конце ноября, незадолго до первых снего-падов, нечто – то самое нечто из непрерывно наступающего на город болота, снова вспомнило о них и бесцеремонно и властно призвало к себе. Словно зомби, не глядя друг на друга, Склицких принялись одевать на себя все теплые вещи подряд, что только нашлись в доме. А потом, гусь-ком и строго по ранжиру, как и в прошлый раз на болоте – первый Антон, затем Лариса, за ней – Натали, семейство отправилось в долгий и трудный, изобилующий всяческими опасностями путь. Не успели даже присесть на дорожку – хотя и не смогли бы этого сделать и при всем своем желании. Длинные чешуйчатые и шипастые хвосты физиологически и анатомически не приспо-соблены для сидения на табуретках или стульях, не говоря уж о креслах.
Ночной город был пуст – кому охота шляться по улицам в такую холодрыгу? Да и Склицких изо всех сил старались прошмыгнуть незаметно, где-нибудь темными дворами, чтоб не вызвать у какого-либо запоздалого прохожего или стража порядка нездорового и назойливо-го интереса. Таковы были их мысли.
Но на самом-то деле вид воплощенного наяву Парка Юрского Периода, разодетого как убегающие от русских морозов солдаты Наполеона, любого встречного полуночника мог при-вести, как минимум, к обмороку или испачканным штанам, если не к инфаркту или его брату инсульту. Какой-то случайный забулдыга их все-таки заметил, правда, к утру он уже забылся дома пьяным сном и потом абсолютно ничего не помнил. А может, просто не хотел вспоминать, так как посчитал им увиденное первыми симптомами белой горячки, если не чего похуже.
Спустя полчаса семейство Склицких вовсю месило зимними ботинками черную болот-ную грязь, ломая образовавшийся сверху нее тонкий прозрачный ледок. Из прочной толстой по-рванной кожи на ботинках все троих торчали острейшие и хищно изогнутые когти на концах чешуйчатых пальцев.
Они с треском продирались вперед сквозь чащу, все так же выстроившись по ранжиру – все дальше и дальше уходя вглубь замерзающих топей и попутно скидывая с себя ненужную им более одежду. То был чудовищный и жуткий рептильный стриптиз, где всякую эротическую музыку вполне достойно заменяло ритмичное чавканье трясины под мерной поступью трехпа-лых когтистых лапищ.
И они пришли – туда, где мертвый лес на болоте простер к грязно-серым, подсвеченным городскими огнями, небесам свои изломанные коряжистые ветви. Здесь, в сердце трясины, Склицких окончательно и бесповоротно распрощались с примитивной человеческой цивилиза-цией. Встав на все четыре лапы и взмахнув для бодрости хвостами, они резко, как по команде, с душераздирающим хрустом раскрыли только что прорезавшиеся жабры и по очереди, нетороп-ливо ушли в холодные глубины – под замерзшую ряску и хрупкий прозрачный ледок поздней осени. В чертоги таинственного Хозяина Болот, в гости к тому Нечто, что приказало им прийти, а до этого намертво связало их кровными узами, напомнив о былом родстве. И мерзлая тина скрыла их зимний сон в компании заторможенных рыбин и оцепеневших земноводных гадов.

Эпилог.

Весной они проснулись вместе со своей веселой квакающей и урчащей компанией. Пере-строившиеся, мутировавшие и снова растущие организмы настойчиво требовали сытной белко-вой пищи, причем в большом количестве. А болото это их – трех здоровенных гадин, прокор-мить уже не могло. Кто знает, куда они подались – но, однако, доподлинно известно, что в окре-стностях В*****ска и особенно на Оке, часто стали пропадать рыболовы, пляжники и иная праздношатающаяся публика. Затем, правда, эти пропажи как-то постепенно сошли на нет – то ли Склицких в очередной раз мутировали и вдруг стали травоядными, то ли, по какой-то иной и не менее экзотической причине, сменили место своей кормежки и дислокации – это неизвестно и поныне. А потому дальнейшее их жизнеописание становится абсолютно невозможным ввиду полного отсутствия информации. Больше о Склицких написать нечего.
А ведь они были солидные и очень уважаемые в городе люди. Сливки общества.

25 марта 2000 г.