Не утрачены светы и меры...

Не утрачены светы и меры,
Живо все, что назначено в слом,
И дымит домотканная сера,
И гремит доморощенный гром.

Я в Мессине играю неплохо
Для одной незлобивой души,
Наконец, не мешает эпоха,
Что я сбагрил вчера за гроши.

Мы играем в картонные кости
И не дышим, а падаем встречь.
И приходят к нам медные гости
В нашу тайную тихую речь,

И за что эти дальние шумы
Остаются на уровне тьмы,
Были нежно и мирно угрюмы,
Стали нежно уснувшими мы.

Мир лениво пока не заметил,
Не наладил по нам колею,
А дымится и жаден и светел
У внимания на краю.

Ну, и что нам, скажите, за дело,
Ну разрушит, сомкнет и сотрет
То, что в нем и уснуло, и село
Здесь давно на иной оборот.

В нем раздавит, а здесь возродится,
В нем задушит, а здесь расцветает,
И летит над рекою зигзица
Среди слитых по запаху вод.

Незлобиво мы смотрим на это,
Что у мира, увы, за права.
То, что снится минувшее лето,
Виновата не столько трава...

Бродит запах, мыча, по ладони,
И у сна не кончается срок,
И в Мессине ленивые кони
Замедляют немедленно скок.

И река и ленивей, и тише,
Неогляднее ширью для глаз...
И колеблются в выдохе крыши,
Что, укрыв, не разрушили нас.