Океаном смеющимся моно-похожести...

Нет ответа, не дрогнет натянутой нитью Ариадновой  связь.
Непреклоннен, ваяющий обморочность постулатов запретных
И вычурных линий протеста божественный  эпикуреец.

Карамболь, из зелёного, странно, сукна из панбархата
Склок. И нет доступа временных  и обрывочных  словно,
Опавшие листья хромающей осени или странной болезни.

Отнюдь, без конкретики и недоверчивых  - столпом добра.
Нет ответа, как нет и спасения. Штормом эфир, вязнет, как в
Болоте долины собаки из Баскервиль – холла. Кто-то холит её.

Но, вне доступа к страху видений пятидесяти герцевой, чьей
Интерпретации чувственности. Мы не видимы  перед дюймами
Купленных  больше в кредит мониторов. Это всё - лишь в кредит.

Бойся зова фанфар. Барьер доступа, пусть, мне не взрезать
Электроток вен. Не поможет. Не бьюсь ни о гальку, ни о песок
Верь, что делал-пытался пробиться, кровавясь о выступ скалы.

Больно. Просто забвение точит почище любых испанских причуд
Инквизиции. Гордо реет на древке воинственный флаг проверок
Вне эфира. Путь перекрыт. Опоздал. Как, и впрочем, Она....

Два шара в обе лузы. Братаются океаном смеющимся монопохожести...