Книга мёртвых

КНИГА    МЁРТВЫХ…

Предупреждаю сразу: я не претендую на авторство этой книги, я только её составитель!

Эта книга посвящается всем погибшим и безвременно умершим в нищете, унижении и неизвестности поэтам. Здесь далеко не все имена. Я думаю, этот список, к несчастью, ещё будет пополняться.
Живые! Помните их имена! Пожалуйста! Это были настоящие поэты. Пусть земля будет им пухом, а наша память – благодарностью за их мучения и пронзительные живые строки…

Эльдар.


Владимир Капелько

Владимир Капелько был красноярским художником.  Жизнь его не была  долгой, а смерть  - громкой, Только забывать о таких чистых самобытных душой людях всё равно – грешно…

ПЕСНЯ О СЧАСТЬЕ
Все мы для радости , все мы для счастья рожденные. Пусть оно не у нас в руках, пусть счастье носит в клюве птица морская, но за тучами в непогодь, под солнцем в дни ведренные. Да не над домом нашим и даже не над дорогой нашей. И трудно его у нее забрать, хоть сама бы отдала его нам с охотою превеликою, дабы освободиться от ненужного ей груза обузливого.
Но вот беда в том, что нет ей лёту повороту дальше моря морючего. Захомутана она счастьем навеки веков. Хлобыщут ей в глаза волны зеленые, зеленые да соленые, горькие да холодные. А на берег нельзя, на берегу все счастья алчут, все ищут его, каждый по своей способности да по сообразительности, во всяких злачных местах, которых так много кругом и которые все неверные, приблизительные – неясно совсем обозначенные. Ищут-свищут по свету белому, тот горами прет, тот болотами, по тайгам, логам, тундрам мороженым, да по рекам  в горах запороженным. И уж счастлив тем, что он ищет что-то неясное, незнакомое да невысказанное. И дыхнуть-продохнуть ему некогда.
А Птица морская все носится со счастьем, все рвется на берег отдать его людям, да не может, не дадено ей. Летает.
Ветрами кричит, туманами молчит. Тяжко бьется в облаках обступающих, до самой воды прижимающих. И не может спуститься на воду, не может на берег лететь, пока в клюве у неё это счастье, никому не доступное, никому не предназначенное. Всё ждет, кто бы к ней явился такой старательный да такой настойчивый, настойчивый-неуступчивый, отдала бы она ему свое счастье-то.
- Владей, осчастливливайся и других осчастливливай, кто захочет взять.
А сама бы она полетела на землю. На твердую да приветливую, где птицы свистят, где дороги пылят, где люди живут и деток плодят.
Набрала бы она сучьев-веточек, да свила бы она гнездо на березине, да устлала б травкой-перьями, да яиц нанесла б белых гладеньких круглых ровненьких. И уселась бы в утро росное на гнездо свое самолучшее, самолучшее долгожданное.
Ей светило бы солнце восхожее. Ей кричали бы дрозды толстозадые, позапутавшись в сучьях закрученных, муравьи бы ползли по соломинам, да стрекозы б за мошкой охотились. Да горланили б петухи в селе!

КОГДА ПОМРУ
Я стану сразу такой свободный,
Свободный, как ветер,
Свободный, как Бог,
Свободный от писем,
От встреч неугодных,
От женщин,
От красок
И от стихов…
Работать не надо!
И думать не надо!
Не надо ни пищи, ни дров.
Рубашек не надо,
Ботинок не надо, -
Свободный и голый, как Бог,
Не надо спешить
И не надо стараться,
Вечность теперь моя!
Свободно могу я во все превращаться:
В гусеницу,
В соловья,
В лягву на болоте,
В пыль на дороге,
В шерсть на кудрявой овце,
В прясла поскотин,
В мышь в огороде
И в шелуху на яйце.
Ты меня встретишь
В редьке и в луке,
В белых и в красных цветах,
Ты меня встретишь
В чернике и в клюкве –
Ягодкой на губах…
Сможешь меня обласкать и погладить,
С дымом вдохнуть из огня,
Сможешь всегда и во всем поладить
Со мной…
БЕЗ МЕНЯ.



ЛИРА АБДУЛЛИНА

Лира Абдуллина жила на севере Красноярского края. В Дудинке, на Таймыре. Она болела мучительно долго и умерла тяжело…

Теперь я знаю, как это бывает,
Когда живой живому вынимает
Живую душу, подцепив крючком,
Как рыбку с золотистым плавничком.
Теперь я знаю, как это бывает,
Когда живой живого забывает,
Как будто убивает птицу влёт,
Живой – живого выстрелом в живот!
Теперь я знаю, как это бывает,
Когда живая боль не заживает,
Когда живой – полуживой живёт.
Но если б знать мне это наперёд,
Что может так терзать живой – живого,
Я б и тогда не проронила слова
Тебе в упрёк… До свадьбы – заживёт.

АРКАДИЙ КУТИЛОВ

Аркадия Кутилова зарезали среди бела дня в одном из центральных скверов города Омска летом 1985 года. Труп был опознан, но не востребован ни одной живой душой. «Кутилов» - это не псевдоним, фамилией он несомненно обязан небольшой речушке Кутил, возле которой в таежной деревне Рысьи Иркутской области он когда-то родился.

Она ушла. И небо не упало,
И за окошком взрывы не видны…
Держу стакан, а в нём – четыре балла
Прозрачной газированной волны.
 
* * *
…Петух красиво лёг на плаху,
Допев своё «кукареку»…
И каплю крови на рубаху
Брезгливо бросил мужику.
* * *

ЕСЛИ
Если бабы недружно запели,
Значит труп повезут со двора…
Если морда опухла с похмелья,
Значит весело было вчера…
Если мысль выше крыш не взлетает,
Значит, кончился в сердце огонь…
Если снег на ладони не тает,
Значит, мертвая эта ладонь…

САМОУБИЙЦА
…А дама с болонкой неспешно и важно
Вошла в ресторанчик «Прибой»…
А мне всё равно и чуть-чуточку страшно,
И плохо владею собой…
В стаканчике яд, на тарелке – сорока, -
Швейцар – борода помелом…
Похмельная рожа системы барокко
Висит над соседним столом.
Как странно: не видно предсмертного блеска,
Не слышен ни шорох, ни стон…
Сейчас я умру – драматично и дерзко –
Картинно низринусь на стол!
Буфетчица в страхе подпрыгнет, как мячик,
Швейцар закричит, как в бою…
«Система барокко», конечно, заплачет,
Припомнив житуху свою…
Наполнится драмой воскресное утро,
Как кровью глазищи быка…
Чело мне покроет смертельная пудра,
Пожухнет лавсан пиджака…
Теперь уже всё!… Наступи неизбежно!
Исполнись, вселенская месть!..
Пора!.. Но рука моя дрогнула нежно
От жаркого шепота: - Есть!..
Отставив стакан, я гляжу без опаски,
А рядом – хи-хи да ха-ха…
Смешная болонка, объевшись колбаски,
Лежит на полу без дыха…
Буфетчица смотрит брезгливо и строго,
Швейцар продолжает зевать…
- Порядок! – сказал обладатель барокко, -
- Объелась, туды её мать!..
И даже хозяйка глядит равнодушно,
Как дворник по кличке Милок
Смешную болонку по имени Мушка
Куда-то за хвост поволок…
…Я дал себе слово: до смертного срока
Дыханьем своим дорожить!
И выплеснул яд, и докушал сороку,
И вышел на улицу – жить!
* * *
ЛЮБОВЬ И ДОЛГ
Звучи, мой стих, во храме и в овине!
Про верность долгу слушайте рассказ.
Он токарь был, она была графиня,
И вот судьба свела их глаз на глаз…
Шальная ночь гудела соловьями,
И месяц млел от призрачной тоски.
«Мне хорошо, - она сказала, - с вами!»
Он промолчал, лишь стиснул кулаки.
Она цвела заманчиво-жестоко,
Её желал и мёртвый и живой.
Но он был токарь, первоклассный токарь,
И секретарь ячейки цеховой!
Вуаль графиня скинула не глядя,
Но он угрюм, как танковый завод.
Графиня рвёт с себя тугое платье,
Но он угрюм… Графиня дальше рвёт!
Графиня бьётся, стонет, свирепеет
В почти предсмертной  чувственной тоске.
Он членский взнос ( четырнадцать копеек)
В кармане сжал до хруста в кулаке.
Графинин вид чертей ввергает в трепет!
Бог очумел от шёлковой возни!..
Сам Луначарский, вдруг явившись в небе,
Ему кричал: «Возьми её, возьми!»
Но он её окинул гордым глазом,
И – «Нет! – сказал, - Хоть жгите на огне!»
Она лежала в стадии экстаза,
А он стоял немного в стороне.
Не сдался он, так чист и неповинен!
Бушуй, наш враг, от ярости бушуй!
Он токарь был, она была графиня…
Он – просто токарь, а она – буржуй!

ГЕННАДИЙ ТИСЛЕНКОВ

21 октября 1995 года Геннадия Тисленкова, поэта из небольшого сибирского города Боготола ( Красноярский край) в доме его родной матери трое изуверов зарубили  топором . Уже мертвому поэту один из убийц, вернувшись с полпути, вонзил в сердце нож… Убили его за стихи…

Привыкаю себе доверять
И в поступках, и в мелочи каждой,
Надоело семь раз отмерять
Перед тем, как отрезать однажды….
Неудача больней, чем ожог,
От неё не уйти, не отречься…
Бережёного – Бог бережет,
Только я не сумел уберечься.
* * *
Как все смертные , я не безгрешен.
Жизнь моя, ты была бы бедней
Без вина и без ветреных женщин,
Без плохих и хороших людей.
Если б жил я святошей и букой,
Не узнал бы, поди, никогда,
Что такое для сердца разлука,
Что такое для сердца беда.
Если б я не скитался по свету,
За собою мосты не сжигал…
Если б так не любил, не страдал,
То , наверно, не стал бы поэтом,
Человеком вовеки не стал.
* * *
Лишь дома – битые, усталые,
Вдруг начинаем понимать,
Что мы – всё те же дети малые,
Пока жива на свете мать.
Что хоть и огрубели слишком мы
Среди превратностей судьбы,
Всё ж возвращаемся мальчишками
Под сень родительской избы…

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЕВСКИЙ

В городе Железногорске Красноярского края в доме любимой женщины 8 марта 2002 года замечательный поэт, фотограф и  путешественник Саша Василевский  повесился. У него остался девятилетний сын…

Я - как портной - свою латаю грудь,
Вшиваю в раны новые заплаты.
Какой же мне судьба готовит путь?
Какие ждут рассветы и закаты?..
Я - колыбель крещенских холодов,
Забытый остров маленькой надежды.
Но как прожить в пустынях городов,
Вдыхая гарь и пачкая одежды?
К чему гадать, вздымая жизни муть,
В которой водкой полнятся стаканы...
Нельзя зашить израненную грудь,
Гнилою ниткой стягивая раны.
          *          *           *
Рассвет над парящей долиной
Играет пером пелены...
Здесь горные скалы, вершины, -
Как замки былинной страны...
Здесь - будто покрыли заставы
Туманом укутанный край,
А рощи, боры и дубравы
Приветствуют утренний рай!
Сибирские пенные чащи
Пылают в пурпурных лучах...
Я - русский, а значит - пропащий,
Пропал я в таёжных лесах!
Я слился с белками Саяна,
Уснул под брусничным листом,
Я - берег бушующей Маны,
Я - камень безмолвный на нём.
Я - в капле росы, я - в дождинке,
В восходе над бурным ручьём,
Я - в каждой дорожной пылинке...
Я - русский! И это - мой дом.
  *           *             *
...Ещё свирепствует зима,
Хрустит асфальт, спешит прохожий,
Стоят продрогшие дома,
Обитые цементной кожей.
Ещё срывают снегири
С рябин потрёпанные кисти,
И серебрятся фонари,
И снег - как вспышки белых листьев...
А на душе - она... она...
Бурлит мятежным половодьем -
Зеленоглазая весна,
Спешащая в свои угодья!
   *         *         *
Остыла тревожно река,
Прощаясь с остатками лета.
И осень, бросая букеты,
Леса нарядивши в шелка, -
Рассыпалась быстрым ненастьем...
И, словно скитальцы за счастьем,
По небу плывут облака.
        *        *         *
Как я люблю волнистые просторы:
Долины рек, равнины, сопки, горы,
Где каждый куст листвою машет мне...
Деревья спят в прохладной тишине,
Осыпанной искринками заката
Под дрожь берёз и шорох листопада...
* * *
Загуляла луна запоздалая
Над умытой туманом тайгой,
И ущелья дыханье усталое
Затаилось в прохладе ночной.
Тишина необычная, звёздная,
Только слышится пение вод,
Ели, пихты вершинами острыми
Разорвали ночной небосвод...
 
КОНСТАНТИН ЕРЁМИН

Костя Ерёмин по кличке «Котя»,  профессиональный «морж»,бард и детский поэт  умер в ноябре 2001 года после мучительной почти двухлетней борьбы с неизлечимым недугом. Он стоически вынес множество тяжелейших операций и умер , до последнего дня сочиняя стихи. Пока не померк в его глазах свет…

РОЖДЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ

Мужчины, с праздником! Ура!
Вы изменили мирозданье.
Какие милые созданья
Пошли с адамова ребра.

Но как же Дарвин? Да никак.
В неправду он поверил свято.
Да разве от макак девчата
Произошли? Не от макак.

А просто взял Всевышний смесь
Жасмина, персиков и рома,
Добавил молнии и грома
И прямо рассиялся весь.

Потом прапращурке в раю
Ребро мужчинское приставил,
Чуть-чуть убрал, чуть-чуть добавил…
И крякнул: «Ну, я, блин, даю!»
* * * * *

Со мною Христос толковал
О тайнах привычного мира,
О предназначении птиц,
О предначертании звёзд.
Я Богу прилежно внимал,
Смотрел сквозь очки на кумира:
И раны, и кровь отмечал,
И белые пряди волос.

Тончайшие связи живых
И мёртвых открылись немного.
Бескрайний отеческий дух
Я чувствовал в слове живом…
Засела во мне глубоко
Душевная проповедь Бога.
Неясным осталось: зачем
Мы так бестолково живём?