Одиноко, мой друг, и привольно...

Одиноко, мой друг, и привольно,
И свободно от дней и забот,
И бездумная песня невольно
Искажает гримасою рот.

Что в ней? Свора ли гонит косого,
Или месяц плывет над Окой,
Иль пришествия жаждет второго
Бедный мальчик, такой никакой,

Все шепча золотое присловье,
Бедный лобик притиснув к стеклу.
Я-то знаю, что все – суесловье,
Ухмыляясь напротив в углу.

Я-то знаю, что эта ухмылка –
Может – горечь, а может быть – сон
О весне, где и рьяно и пылко
Кличет стая двуглавых ворон,

Ну, а проще и это все мимо,
Только эхо сумы и тюрьмы.
Только вонь от истлевшего Рима,
Только пыль от живой Костромы.

Под твои златокудрые бредни,
Что тщеты обещанья полны,
Мне сначала отслужат обедни
Посреди семиглавой страны,

А потом, подчиняясь приказу
Твоего золотого перста,
Присобачат к высокому вязу
И святые означат места,

И забудут, кем был я до слова,
До твоих нескончаемых дней,
До железного ржавого крова
И звезды рукотворной твоей.