На даче

Мухам не спится. Тихое пары круженье
предполагает день. Двоеточие насекомых,
удлиняясь до трех, гасит дня грядущее жженье
унылой истомой.

То ли небо давит, то ли я незаметно вырос,
впрочем, помню, такое уже бывало.
Так готический храм бессловесная, подлая сырость
уравнивает с подвалом.

Я сегодня заметил (я ждал целый день - так долго) -
ночь всегда зарождается в птичьих гнездах.
Изменяя присяге, ветер забыл о долге.
Моргают звезды.

Звезды. Наверное те же, что видел Га-Ноцри.
"А ведь кто-то поныне смотрит на эту гадость!",
глаза б не смотрели. А кто-то все-таки смотрит.
И это радость.

То, что он в них прочел, тебе не прочесть и под плеткой.
Просто он не читал - он смотрел, и на этом - баста!
Млечный путь, как размазанная зубною щеткой
зубная паста.

Обленилась пружина, будучи распрямленной. Часы умолкли.
Тишина поглотила мерное цоканье стрелок.
Молодят стареющую луну оконные стекла
и пахнет прелой

прошлогодней листвой. Гравий хрустит на дорожке.
Кто-то идет в темноте, чересчур уж поспешно,
словно боится. На столе, в алюминиевой плошке
четыре черешни.

Четвертую можешь съесть, она там не к месту.
Теперь, как не крути - получится треугольник.
Принеси его в жертву - чтобы спасти Клитемнестру
будет довольно.