Несвадебный марш

Эта старая сказка о горькой русальей судьбе...
Не о нас она...нет...но бездонное темное море
Словно нам в назиданье не хочет с рассветом светлеть...
И не хочется думать о том, во что верится в призрачном споре

Ты не пишешь стихов.
И не надо - без них ты честней,-
Врать стихами умеют и демоны и фарисеи...
Вновь Венера взошла! И улыбка как россыпь перстней
Заставляет поверить в того, с чьей руки так везло Моисею...
А иначе, ну, кто еще мог в безлюбовьи любовь воскресить
И направить мой путь, как и присно, сквозь тернии...
Поздно!!!
Прочь все звезды!!! Рассвет!!!
Пусть играет капель-клавесин
Наш несвадебный марш под кубанские зимние грезы...
***
Если хочешь идти по песку,
Подожди измельченья скрижалей...
Прислонись Стоунхенджем к виску,
Пусть бессмертия пульс ночь ужалит,
Чтобы выплеснул утренний свет
Тот паромщик, что занят извозом...

Ты вернулась к себе в кабинет,
Что пропитан рабочим наркозом...

В наркотическом буденном сне
Вдруг являются псы Лореаля...

Ходят слухи о скорой Весне,
Словно тени любви и печали...

Мне ж привычней скакать по камням,
Что в труху постареть не успели...

Жизнь продляю реальностью снам,
Хоть и снишься ты мне без камелий...
 


Воронит тоска воронежскую землю,
Воронит мечта воронежское небо,
Только радуга от юных глаз снежинок
Не дает мне чернью насладиться,
Только ласковое солнышко мне с Севера,
Не дает замерзнуть и проститься
С самым преданным мне чувством,
Что проталинки
глаз цветочных, талость мать-и-мачехи,
Что мне серость льда, что реку в полон взял,
Если есть звезда-богиня Севера,
Что вчера призналась мне в любви…
Славно мне…
 

***
Ты расстелишь рассвет,
Кто принес его нам, я совсем не заметил,
В синем крошеве звезд отразились роса и трава…
Приоткрыто окно. Чей-то вздох.
С подоконника падает пепел…
Нет, не пепел, а снег…Ты опять оказалась права.
Ты укроешь меня в тень ресниц своих…Утренней негой
Весь наполнюсь…Звон –
Солнце разбило горячий стакан…
И разлилось вино. В горизонт.
Синий с красным. Опять в Сан Диего
Будет дождь, и опять я уйду, позабывши про зонт…
И не дрогнет рука,
Что закроет, задраит как люк броневую страницу,
Саунау, мели и судьбу, и мечту, как зерно…
Отпускаю на волю из рук я любую любимую птицу,
Позабывши спросить ее имя…- Не все ли равно…
Погоняет мой взгляд поскорее светило к закату,
Я влюбился в рассвет, мне другие часы ни к чему…
Ну, а ты отдаешь свою жизнь – столь высокую цену – в оплату
Ни за что, ни про что…- Ни герою, ни Богу…ему…
Стали зимы совсем не сибирскими в вашем Иркутске…
Ностальгия сжирает тебя не по снам – по Москве…
Я молчу о любви, словно «как это будет по-русски?…»
Поселилось надолго кукушкой в моей голове…
Покажи мне рассвет, когда в Питере белые ночи,
Проведи меня Невским – любимым проспектом твоим…
Я прошу об одном – видно, стал я уже тамагочи:
«Укажи мне дорогу, которая в небо – не в Рим…»
И тогда я дождусь тебя в том незнакомом совсем вестибюле,
Где я с розой смотрюсь, словно чудо седого Фуко,
Повторится рассвет в стылом марте, иль жарком июле…
Будет много текилы, поэтам оставим клико…
Тебе нравится «Смайлик», что я подарил твоей дочке…
Я так рано ушел…- Но меня очень ждал мой зеленый рассвет,
«Очень ждал…»- громко сказано…
Звезды, как пьяные точки
Встречных фар, ослепляют…и клонится путь мой в кювет…
 

***
Тут тени непрозрачны у Невы.
Державность и блокады отголоски…
И небо лишь с намеком синевы,
И каждый пятый точно бредит Бродским…

Я – юноша… Я был тогда пытлив…

На завтрак съел на Невском «каламбурцев»…

Я, загоревший, сутки тут пробыв,
Зауважал вдруг бледность Петербуржцев…

Теперь опять нагряну. В феврале.
Теперь уже не юн – уж телом точно –

Проедусь в доминошном «Шевроле»…
Я стал заложником твоей зеленой ночи…

 

***
Нас посещают ангелы…
Перехожу бульвар.
Под ноги мне летят распяты под снежинки
Какие-то стихи. Пью воздуха узвар
Бесплатно, как кагор…Все чаще на поминках…
К венчаньям не зовут…И реже стали дни
Рождений и удач…Битюг с большой дороги
Стянул свой дряхлый круп – мозоль за труд…
Одни…
Хотел бы простонать, да не услышат Боги…
Видения просты, как первая любовь,
Мир мяса – стали мир. Уже отождествляю…
Лавирую натужно меж соляных столбов…
И ангелов еще не замечаю…
Нас посещают ангелы…
Меланхолии ад…
Перехожу бульвар. Разлиты масла лужи…
Еще не Берлиоз, но верный друг Плеяд,
Готовый всласть понять эскиз «Уже не нужен…»
По вставленным зубам мой возраст не узнать,
На фитнес-клуб сменил рассвет студеный горный…
Мне ангелов пора взашей на небо гнать…
Иначе не признать – стал близорук и вздорен…
И вырвется тогда из катакомб нутра
Мой ангел…
Все поймут, что был он чистым, белым…

Стареющий битюг спит стоя до утра…

И снится ему сон – полет Пегаса смелый
 

***
Вбить бы радость, как в стену гвоздь,
Не дождавшись от неба признаний,
И повесить на ниточке злость,
Как икону былых покаяний…
И покаяться зеркалу вслух ,
Слов послаще не подбирая,
И в Весну…Черт, закрыто до двух…
Перерыв. Как зима перед раем.
Да и зеркалу стало невмочь,
Ускользнуло из пут рук и взгляда…
На вокзал…да в зеленую ночь ,-
Под капель и мечты звездопада…
Это будет, и будет так!
А тотемчик засушенной злости
Я под пятку – туда, где пятак…
Я с любовью. А значит, не в гости…
Из разлуки достану себя
И к ногам твоим – Благовещеньем…

Мухобойкой : «Вернулся, гад…»-
Ты прихлопнешь мое воскрешенье…
 


Ходики ушли давно из моды.

В спешке городской воды ушат
Проливает на афишек морды
То ли «жигуленок», то ль «фиат».

Стали ненормально скучны зимы:
Ни пурги до слез, лишь гречка льда
В талом молоке на дне корзины –
В прутьях изгороди…Рыжая слюда
Примесью какао не на белом,
А на чем-то сером и пустом…
Изможденный тополь дряблым телом
Отразился в небе под пятой –
Это лишь кусочек неба – лужа,
Чудом сохраняющая цвет…
В черно-белом мире цвет не нужен –
Места цвету в этом мире нет.
Компас впечатлений припечатан
Белою щекою на стекло,
Радуг время, данное приматам,
Вместе с их любовью истекло…
В истекающих остатками былого
Вспоминаются Малевич и Рембо,
Много Пушкина – как суть от сути Бога.
Ну, и Бродского с прикушенной губой
Тоже много. Чаще – ради моды –
Реже – по прочтении…И все.
Остальное – плачи по погоде
Где-то там - в Америко-лесе…
Там другие, видимо, дождинки…
Или взгляды сломлены, чисты,
И улыбок светлые простынки
Изгибаются как белые глисты.
Не завидую… Там тоже люди плачут,
Может, даже больше, чем везде…
Рай был дан один. Тоске в придачу…
А любовь всего одной Звезде…
Ондулина крашеные ногти
Свешивают крыши. Им во сне
Грезятся румяна горизонта
Натуральные из сказок о Весне…
Сны тревожны у второго неба –
Постоянно ждет от чуда зла…
И оно приходит. Околеть бы,
Да пора как видно не пришла…
Черно-белое слиянье. Снег-обмылок
Притаился грубо за углом…

Стенка дышит ходикам в затылок,
И они идут на бой со злом…
 

***
Каплями взглядов изрыта вода.
Рябь по лицу и по небу – года.
Я не случайно. Я вышел сюда
Из перехода во времени.
Я постою и уйду в никуда,
Без сожаления и без стыда,
Станет прозрачной взгляда слюда
Нашего поколения…
Из тишины – в замкнутый куб,
От облаков - к дыму шапок и труб,
Ком лизунца – не однолюб,
А в изголовье – старостью…
Памятью сладкой целованных губ,
Горечью коды любви и простуд,
Кислыми тропками к Храму и в блуд
(Не перепутать бы) – с радостью…
А по заимкам ночлеги и грусть,
Зимник не тронут. По насту хруст,
Дом заколочен, а значит пуст…
Полон лишь кладезь памяти.
Бревнышко к бревнышку: грех и искус,
Яблока иже знакомый вкус
И валидола. Все наизусть –
Записей не останется…
Крыши – не небо. Не сбыться, не стать.
Птицей бездомной зигзаг рисовать,
Крылья сложить. Падать. Снова вставать.
И воспарять над лужами…
Строить в болотах под замки гать,
В замках понежиться не успевать,
И до утра не засыпать
С горлянками замужними

Все. Ухожу. Мне вопрос бы задать
Вам лишь один :
«Я нужен был?…»
 

***
В самом деле, все случилось удивительно и просто,
Я сначала не поверил. Хоть о том давно мечтал…
Ты с улыбкою сказала: »Приходи ко мне на остров…»-
И забыл все острова я, на которых побывал…
В самом деле, там случались извержения вулкана,
Водопад был за стеною то студен, а то горяч…
Телевизор превратился враз в немого истукана,
И рассветы, и закаты проносились мимо вскач…
В самом деле, совпадали там все бризы, дуновенья
С тем таинственным дыханьем под тамтамы двух сердец,
Был обряд так необычен чрево-жертво-приношенья,
То паштетом из печенки, то из яблока хлебец…
В самом деле, бесчасовье воцарилось на земле той.
Мы банально засыпали в тон лиан переплетясь…
А еще мы потешались над монгольскою диетой,
Выбирая себе шкуры под небесной сини бязь…
В самом деле, все случилось как-то сказочно и чудно,
Твой звонок сейчас вот прямо меня в счастье превознес,
Я «люблю!» не говорил там, а теперь люблю и буду!
Разрешился сам собою островной любви вопрос…