Ася Анистратенко
Жил-был человек в своем собственном мире,
Не граничащем ни с одним из известных.
Там было интересно.
Люди, жившие в той же квартире,
Преимущественно общались с портретом,
Преуспевая в этом.
Иногда они заходили за солью.
Реже - без стука, чаще - стучали,
Соль получали.
В остальное время ему звонили,
Слали открытки и телеграммы
Милые дамы.
Однако для межгалактической связи
На тонких конвертах всегда не хватало
Малой детали -
Марки достоинством десять иллюзий.
Письма всегда возвращались обратно.
Кстати, занятно:
Сам он не числил себя поэтом.
Чем-то ему не нравилось слово.
Видно, в основе
Литературы его планеты
Не было неистребимой темы:
«С кем я
Провел это лето».
-------------------------
Монолог лирического героя
Я не прекрасен, и в этом вся соль. И сахар
весь, вероятно, тоже (она гадает,
кто переводит продукты...). В синих трусах, и-
сторией уходящих в седую даль, я -
в частности, не прекрасен: на табурете,
в тапках и ожиданьи программы «Вести».
В комнате столько заката, но делать с этим
что-либо просто лень. Придет - занавесит,
или же солнце сядет. Сижу, как в супе
муха - в оцепенении пыльно-желтом...
Бывший любитель во всем доходить до сути,
но по дороге забывший, зачем пошел-то.
Женщина любит и так. Говорит, что любит,
пишет об этом, и метит стихом в изъяны.
Злится, ревнует, ругает, выводит в люди, -
любит - любым: непрекрасным, небритым, пьяным...
Брюки надеть или прямо в трусах спортивных
Выйти за пивом? Оно зовет за собою.
Мне одному от такого себя противно.
Где ее носит сегодня с ее любовью?
-------------------------
Колесо
С детства любила воду. В любой реке
Видела душу, нрав, темперамент, суть.
Раз пять тонула, но некий знак на руке -
Крестик не то квадрат - обещал: спасут.
Видишь, жива. И все так же топлю тоску
Памятным грошиком взгляда. Читай, везде.
Невка, Ла-Манш, Катунь или Иссык-Куль -
Что-то меня привязывает к воде.
В том, что касается видов и форм земли,
Предпочитала горы и острова
(люди - то альпинисты, то корабли,
Либо - взобраться, либо - поприставать),
Пристани, пирсы, набережные, мосты -
Всю земляную оправу морей и рек,
Карты - как способ видения с высоты,
И высоту - как ступеньку к иной игре.
Ветер, пропитанный йодом, несущий шум
Моря, катающий звук леденцом во рту,
Воздух, которым пою, говорю, дышу -
Третья любовь - водолейство, Меркурий, ртуть,
Максимализм, пограничье, черта, карниз,
Взгляд из окна, пузырьки в голубом стекле.
Не самолет, но заржавленный механизм
Чертова колеса - кувырок к земле...
Воздух. Движение ветра и облаков,
Церкви, высотки, река о семи мостах...
В детстве - предел понятия «высоко».
Позже - предел понятия «красота».
Хочешь увидеть, как мир апельсинно кругл,
Как этот город прозрачен и невесом?
Я приглашаю - не на высоту, в игру -
В преодоленье. На чертово колесо.
Сесть, ухватившись за бортик чудной ладьи,
И закурить, доскрипев до вершины дня...
Можно один за одним приручить слои
Воздуха, света, пространства. Тебя. Меня.
Свидетельство о публикации №102020600523
                        "...нет больше мочи!"
                        Запустение И.А.Бунин
Когда-то я любил смотреть в окно -
распахнутая книга, - настежь створки,
глаз жадно обегает полотно:
морщины сопок, впадины, пригорки
и моря рябь взгляд изумляет, вряд
ли, можно словом передать оттенки,
то не реестр описать уценки
и, недостачу зная, принять яд,
так в чёрном трауре залив Лазурный,
бывал и золотистым и пурпурным.
Рисунок вод главенствовал в пейзаже,
мазками набухая, блёски волн
влекли постигнуть замысел и даже
баржа, авианосец или чёлн
не нарушали торжества идеи.
Должно быть, так светло, полутона
с туманов молока и до черна
от сотворенья с высоты глядели
величия космического вглубь,
являя, верно, воплощений суть.
Струился изумрудный шелест крон,
и трепетали птахи не жеманством,
как будто, демонстрируя закон:
изменчивость - есть признак постоянства.
Тогда я с восхищением глядел
на мир, распахнутый в цветах и звуках, -
студент, - прилежно изучал науку,
пока неведомый манил удел;
простором любовался мимоходом
и замечал волнительную воду.
С тех пор отчётов поменялись формы.
Я - иностранец собственно в стране
благих воззваний - юмор в копоть чёрный, -
слоняюсь тунеядцу наравне.
Тот холст прекрасный безнадежно вспорот
однообразием убогих крыш,
сверкает будущее плешью лишь.
Иное состоянье, время, город.
Теперь я созерцаю из окна
сквозь жалюзи - передо мной стена.
Лоскут бывает неба голубой,
когда не серый, вспаханный дождями.
Обычно тихо вторю: "Бог с тобой", -
в восторге не слежу за облаками
в смятеньи зарождающихся чувств
на вдохновенной поднебесья ноте.
С сарказмом - циник - отношусь к работе
небесной канцелярьи безрассудств
цветов. Не вижу от глазенья прока:
изменчивость - есть лежбище порока.
Так я шучу и вроде бы доволен
в той мере, что... Не нужен никому.
Тоскливой безысходности феномен,
безверье отбываю на дому.
Когда-то я... не уж то это было? -
пленялся, реял, чувствовал, любил,
Гагариным в галактиках парил,
мурашками хребет и мозг знобило.
Теперь окно в пыли, я не у дел.
С помойки мимо голубь пролетел
махая вдаль устало, тяжело,
натужно крыльями, наевшись дряни.
Имей в заначке ведьмы помело,
за ним бы вслед пустился - хохот пьяни.
Приятели за стенкою гудят,
размашисто, раскатисто и звучно.
Веду отчёт итогов жизни - скучно...
один... Воспоминаньями объят,
к печали в сводном прихожу балансе,
небытие темнеет в декадансе.
Закат, луна. Давлю скорей подстрочье,
как в юности, распахнуто окно...
Ногтём очёркнуто: "нет больше мочи!"
Звёзд многоточья напоследок, но
протяжный волчий вой понёс далёко...
но угасал багряный эшафот,
насыщено стал синим небосвод,
и совесть немигающее око
стыдливо затянула в облака:
"Спокойной ночи". И прощай, пока...
17-19.05.97 В.Остров
В.Остров 12.03.2002 18:18 Заявить о нарушении
над головой в погоду, когда небо сыро,
т.е. над тобой маячит с дырками сыра
ливень, и присоединиться к ним бы,
но отсутствующий невозможно
раскрыть зонт ореола,
как и войти с перрона
в уехавший поезд, в прошлом.
Остается мокнуть, считая капли о-
мовением, а не по счету мат.снобом,
покрываясь гусиным ознобом,
воспоминаниями Ромео о Декаприо.
06.06.01 В.Остров
В.Остров 12.03.2002 18:20 Заявить о нарушении