Стоящий под парами паровоз...

Стоящий под парами паровоз, приветливо улыбающимися с похмелья проводницами, заманивал пассажиров в свои душные вагоны. До отправления скорого "Петербург - Вологда" оставалось три с половиной минуты. Стоя на перроне рядом с кучкой фотографирующихся студентов я прощался с ней, докуривая сигарету и,сожалея не понятно о чём, молчал... Шипение отошедших тормозных колодок, объявление: - "Провожающим, просьба выйти из вагонов", суета, гудок, обжигающий короткий поцелуй и я вскочивший на подножку уже двигающегося тамбура в головокружении прощального взмаха... Поехали.

   - Вагон-ресторан через… ой, подождите секундочку - молоденькая проводница повернулась к своей напарнице, выставляющей в купе на продажу пиво, "фанту" и какую то сладкую дребедень 
- Надь, ресторан в ту сторону, да? - они переглянулись, посмотрели на меня и та, которая спрашивала, пальцем вперёд указала по ходу поезда
- Молодой человек, ресторан туда через четыре вагона, если хотите пива у нас есть, какое хотите?
- Да нет, девочки, я хочу водки и покушать. Спасибо - сказал я и пошёл по ходу поезда в указанном направлении.

   Пригороды Вологды встречали в семь утра звенящими подстаканниками и железнодорожным чаем, не успев допить его я уже выходил на платформу. Утренний озноб прошёл только после горячей воды из-под крана привокзального туалета, умывшись и освободившись от плацкартных запахов уже можно было себя почувствовать и выйдя на площадь вдохнуть морозец незнакомого свежего воздуха. Удивительно чистые улицы с ещё не открывшимися магазинами, наряд милиции щёлкающий семечки и озорно поглядывающий на уезжающе-приезжающих с автовокзала, расположенного тут же рядом с ж\д, пассажиров. Всё было по провинциальному мило и славно, а в голове так и крутилось: "В Вологде где, где -где, в Вологде - где. В до -о- ме, где резной полиса–а–ад…"
   
 Отстраивающиеся заново двух - этажные кирпичные особняки, нелепо воткнутые рядом с площадью Революции и стоящий на ней же весь в берёзах с заколоченными ставнями и вросшими в землю порогами Храм Иоанна Предтечи - выглядели так тоскливо, что захотелось напиться, тем более ноябрьский климат над моей головой разродился по настоящему Питерской холодной моросью. В подвальчике на одной из улочек притаился пивной бар, разыскать его  особого труда не стоило: идя и глазея по сторонам я просто воткнулся в него.            
  - Чашечку кофе, пожалуйста. -  Попросил я бармена, рядом с которым сидело трое вологодских молодцов, хмуро подпёрших головы кулаками, один из которых не выдержав уронил свой "качан" на стойку и тяжко вздохнул."  Да-а, видать была бурная ночь у пацанов - подумал я - раз к середине дня они всё ещё не отошли." Напиться в такой недружелюбной обстановке, а потом нарваться на неприятности мне совсем не светило, тем более, что номер в гостинице был пока не снят,а ночевать же в Вологодском вытрезвителе как то совсем не хотелось. Я  пил первую за сегодняшний день цивилизованную чашку, правда, растворимого, но всё-таки кофе, курил сигарету и разглядывал интерьер заведения в скромных тонах смахивающий на первый этаж "Мани - Хани" и почему то здесь нет камина...
" Интересно, как здесь по вечерам "зажигает" молодёжь? Рок-н-ролла похоже нет, а значит нет и этих девчонок в коротких платьишках с пышными подъюбниками и голыми плечами а-ля шестидесятые…"
Кофе кончилось, торкнула ностальгия, я резко встал и вышел на воздух. Пора было искать ночлег.
   Гостиница "Вологда", в которой некогда останавливался Фидель, с тех времён ещё не проветривала коммунистические запахи, а регистрационная стойка, напоминающая трибуну для докладов, наморщившись, смогла бы припомнить и чаевые кубинца. А мы, как говорится, люди не суеверные. Буду жить здесь!  В Вологде - так в «Вологде».
   А кушать то хочется…  и после регистрации и заселения я вышел двинув вверх по улице Мира, обзирая окрестности и любуясь видами засёк оп-па - "Сайгон"!
Прям вывеска, вывеска.    - Зайдём ка- сказал себе -  не я ли был "центровым" на Невском и в "Сайгоне" ни я ли после Рок - клубовских «сейшанов» поил "пипл" портвейном и угощал маленьким-двойным.

Вот от туда оно моё:
***
Есть в стрёмном Питере
кайфовый флет,               
Хайрастые пипл
и сплошные тусовки.   
Я в стрёмном Питере -
столько лет,
Но неразу не видел
пустой упаковки.
На “Эльфе” - хиппи
ненавидят фашистов,
А если панки -
то вечно в дерьме,
Но люди в фуражках
винтят металлистов
За их прикиды и вызов толпе.
"Сайгоновские" тётки
аскают бабки
На маленький-двойной
И бутерброды с огурцом.
Но если ты один здесь -
значит одинокий,
Ты никому не нужен,
если ты был подлецом.
На Невском проспекте
поехала крыша,
Отражаясь в лужах
асфальтовой пыли.
Я боюсь, что здесь
меня мало кто слышал,
Я знаю, что многих
отсюда увели…

  - Во, как меня рубило в те незабвенные. Ну-ка, ну-ка, а здесь то что, на чей карман? Плетёные диваны, кресла и столики, бамбуковая стойка, меню в запредельных ценниках, никого посетителей, официантки – вьетнамочки уже забывшие, как торговать пуховиками - вот тебе и "Сайгон". - Да-а, ребята, как  нибудь в следующий раз… - присвистнул я, бодрея от того что в моём городе о "Сайгоне" будут другие воспоминания…   я вышел.   
               
  Вот оно моё:

***
Простывший шарф,
Намокшие ботинки,
Уставший саквояж,
Две старые пластинки,
Зонт на руке
и носовой платок,
Упавший на разметку у дорог,
В пересечении
Литейного и Невского -
Кусочек моего…
Воспоминанья детского.


   Прогулка шла своим чередом, я пытался от неё не отстать с восторгом впитывая люминесценцию улиц, получая удовольствие от красиво одетых женщин и не пьяных мужчин, и оглянувшись им в след, застыв на миг шёл дальше и дальше, и дальше…
   Со мной не было личного экскурсовода, некому было взять меня под руку и по дружески тепло рассказать обо всём самом замечательном в этом славном городе, от чего я не особо обламывался; читать мраморные таблички на памятниках архитектуры, охраняемых неизвестно от кого, государством - я был ещё в состоянии:
"Вологодский Кремль основанный ..."
… А после “Петропавловки”, "Казани" и "Исакия" чем можно удивить? - казалось мне. А оказалось - можно. Стоя под самыми стенами и запрокинув голову на звонницу Софийского Собора я не то, что уронил шапку с головы, а опрокинувшись навзничь, раскинул руки крестом и лёжа на чистом снегу с закрытыми глазами, сливаясь с белизной Собора, впитывал звёздную россыпь, крылья крестов, сияющие купола и каждую снежинку падающую с неба замёрзшими от одиночества слезами.
Остаться одному в такую минуту… Мечта должна когда-нибудь сбыться!

    Спустившись пологим оврагом к не обнесённой гранитом реке, оставив следы на песке, идущие вдоль кромки по течению, затем поднимающиеся вверх на присыпанный изморозью травяной холм, тропинкой прячущиеся в валунах, выходящие на дорогу и обрывающиеся внезапно в никуда.   Меня  уже  можно было не искать…
Я  шёл в другом измерении, в пространстве пустых улиц и домов. Сворачивая в подворотни сотый раз, я в сотый раз понимал не имеющего смысла - за каждой из арок всё то же: одни и те же дома, те же улицы, а в конце поворот ведущий в "проглатывающий" проём, выходя из которого скользя спускаешься пологим оврагом к не обнесённой гранитом реке, оставляешь следы на песке и…
    Остановить время или остановиться самому?
Остаться или уйти? Идти… Куда?
  Чем дальше, тем меньше и меньше. Чем ближе, тем сложнее и  больше, и больше уже ни куда не хочется. Хочется только одного - спать.

И вот оно моё:

***
Окуни руки в воду
И загляни в реку
Кольцо водоворота одень
На безымянный палец -
Увидишь отражение мыслей.
Но только небо ляжет на плечи,
Помогая расправить крылья,
Закрой глаза.
Между гранью воды и воздуха
Скользни в синеву сознания.
И вот оно несёт в небытие.
Не думай ни о чём.
Ведь всё, что надо было -
Это окунуть руки в воду
И заглянуть в реку...