Второе пришествие Антихриста

I

Вот вам новая те-
ма: я на кресте
распят.
О чаше молил четверг.
Я, распят на кресте,
губку отверг,
напоённую ядом,
а рядом
спокойно спят
те,
которые мне руки накрест, те,
которые мне руки гвоздем...

Раз двадцать пять я
претерпевал распятие.

Бывало и сам так спал,
но набежит толпа,
и - вот вам свежий штамп:
я, как к стене эстамп,
прибит к тетраграмме креста.
Что маловеры? много ранее
лимиты искуса
познал я эти,
на попрание
берите Исуса.

Знаете,
кто мой любимый ученик?
Скажи ты, что раз сто пал
в насмешку к моим стопам
и в насмешку к земле приник
с воплями: “Чуда!”
Не знаешь разве?
Мой избранник - Иуда.
Ибо тем боле любим, чем более грешен.
Врачу тот дороже,
который весь в язве,
здоровый же
не нуждается в лекаре,
и я охотней займусь калекою.
Тот, что раскаяньем был повешен
на осине упругой,
повторяю, тем более грешен,
не потому, что предал друга,
не потому, что продал Бога,
а потому, что попрал хоругви, а
силёнок было не так уж и много,
А результат - уныние,
раскаянье, самоудавленье.

Истинно говорю - отныне я
прощаю грехи ваши давние.
Кто сказал, что не для всех небеса,
а для дюжины дюжин тысяч
из колена Израилева, тот предал сам,
и я принародно велю его высечь.
О! я...

Крест перевёрнут, вишу вверх ногами,
а охранник остриём копья
бегает по рёбер расстроенной гамме.
Стало быть, я
- Антихрист.
Что ж, пусть мой голос стихнет -
смолкнет и глас толпиный,
я же,
сокрыв Творение в шар чугунный,
стану созерцать,
подобно гунну,
следящему за танцем огня в развалинах
римских храмов, как спины взаимодействуют с орбиталями.


II

Вот вам песнь песней:
рука
устала любимой быть гвоздем,
но пес с ней,
об этом после,
пока
я расскажу вам, как было.

В Начале
не было слова,
Начало
- молчало,
и стыло,
и было постыло
началу молчанье.
И в шаре чугунном - бродильном чане
миров - тихо теплился Разум.
И не было “вне” и “внутри” и “тогда”...

Но шар как-то вдруг ощетинился разом
пространством доджинсовых мер и размеров*,
и вот вам итог - да,

Мы всё же не цельно втекли, и Нас мерно
раздваивать стало - отсюда и Двое,
помои
несли Нас, шумящим потоком,
и залил пот Око,
в котором устало
плескалося сало
эдемских лугов.

На тихой песчаной осели Мы мели,
и ткнувшись рукой в бесприютное “где-то”,
одеты
в холстину эфира простого,
Мы скучный вели разговор. И вот Слово
родилось случайно.
И Слово - у Бога.
И Словом был Бог, в соответствии строгом
с Писаньем, а именем Он был - Тайна.

А Мы всё болтали,
и Око, из века
исторгнув свой жир,
Нас заметив, послало в сей мир -
быть ловцом человеков.


III

Вот вам новый завет:
Я на кресте распят.
На теле моём каббалисты-евреи
руки греют,
запят-
нанные кровью моею,
и хрипло сопят:

"Кого он зовет?
какого бога?
ему и жить-то осталось немного.
И поделом, он - как мы, иудей.
Так исстари у идей
новых, таков их удел -
агонизировать не у дел".

___________________________________
* джинсова длина, джинсова масса, джинсово время - в теории гравитации характеристические величины, определяющие эволюцию газового сгустка.
В ранней вселенной радиус горизонта событий был меньше джинсовой длины,
что приводило к тому, что любые возмущения плотности порождали "звуковые" волны.
Это была поистине огненная какофония, вопреки представлениям пифагорейцев о "гармонии сфер".