Юлии на 14-е января

I.

В первых числах не то Крещения, не то Покрова
(что уж делать: дремучесть моей теологии!)
в том краю, где уж точно медведи по улицам
(сон Лены Матвеевой) бродят, где кровью
не то Мандельштама, не то волоокого
Блока, воздух пропитан, где лица

цвет ранетки пытаются стибрить, где звуки
ни на грош не чета черноземному г-канью
а скорее округлые, как в той Москве переулки,
твой соавтор по письмам в плену то ли гения,
то ли шрифта 10-й размер Arial, во Входящих
посещает, почти как Кунсткамеру, ящик.



II.

С десяток лет назад
(подумать страшно!)
мы были одноклассниками:
Я спал или вертелся у двери
за первой партой. Ты
сидела у окна с одной из
подруг. За мной в амфитеатре
сидел обоим нам известный
с ума сходивший по тебе
одиннадцатиклассник.
“Понять его немудрено, но это было б
немного чересчур, когда бы
к нему присовокупился и я.”

Похожий на тогда еще живого
Джоржхаррисона Геннадий Алексеич
выискивал в журнале классном
(но вот не “ОМ” ему названье!)
кого-то там на букву М
(по счастью, много было таковых средь нас).
Тогда еще живая

Елена Агафоновна учила как
писать без промаха на темы сочиненья,
и как вальсировать (как странно,
но водку пить никто тогда нас не учил).
Серега Митин хлесткие вопросы
чинил апологету коммунизма -
(по правде говоря –
милейшему) учителю истории,
и Женя поражал почти что
есенинскою читкой:
“Едрить твою налево...” – это
запомнилось. В то время ты
сидела где-то у окна
и била по воображенью
своей загадочностью.

...я был застенчивым подростком
(по правде говоря, таких фантазий
стесняться не грешно).
А посему играл в футбол и кубик.
И в этом и в другом
особенно не приуспел.
Марина Бурик над любой задачей
сидела с одинаковым успехом
(причем успех всегда был одинаково успешным),
Матвеева же Лена уже тогда, наверно,
решила все.
Олег решал проблемы спорта - походя
был главным дон-жуаном в классе,
а Гена был из Харькова.
В июне

под утро, пенье и цветы,
а также слезы на лице (у мамы Бурик почему-то),
с нахальным (как хотел я быть таким же!)
подходом к жизни бэшек, разлетелись мы
костей игральных порезвей.

Чрез пару лет мы красовались
своим стремительным взросленьем,
и тем, что с жизнью все понятно:
вы приводили смачных кавалеров, мы
кичились литрами,
а я к тому ж альтернативным вкусом
(навряд ли кем-нибудь он был оценен),
Олег и Женя из себя являли
прожженых кулинаров, шашлыки и водку
готовя,
да и вобще – готовых ко всему парней.
Андрей Макаров первым
завел ребенка.

Чуть позже оказалось,
что эта суета и это “ни о чем”
(я жизнь, прости, в виду имею)
возможна и для нас, и вот
меж нами возникают промежутки
пошире парты в классе
и десяти шагов на дискотеке.
 
Но, впрочем, милый друг, посредством интернета,
я и сейчас сижу в полметре от двери,
а ты - с подругой у окна,

и Рябчикова нас журит за скверную уборку.