Книга новых и старых годов

Новый год идёт и пляшет.
Новый год поёт , как дышит.
Что он нового расскажет?
Что он свежего напишет?
Всё покуда неизвестно.
Всё покуда так не важно.
Только ёлочная песня
Да от выпитого жажда.
…В час, когда стихает в зале,
В час, когда смолкают речи, -
Обливаются слезами
Непогашенные свечи.


Мы счастливы нечасто.
Но всё в руках у нас:
Давайте с ним встречаться
Хотя бы в месяц раз.
Пускай бушуют страсти,
И сердце – стук-постук.
Но – улыбнётся счастье:
Зовите всех вокруг!
Оно не станет строго
За это нас судить.
Его не так уж много,
Но всем должно хватить.


Последний клад уже отрыт.
Последний заговор раскрыт.
Отлит последний пьедестал.
И день последний подустал.
Грядут последние года:
«Сейчас! И больше никогда!»
Дожил. Доплакал. Долюбил.
Воды последней пригубил.
И усмехнулся в тишину:
«А я вот – заново начну!»


И я не знаю дерева сильнее
Ствола берёзы на вершине
Дома.
И я не знаю мужества печальней
Холодных облаков, что
Покидают.
И я не знаю лезвия опасней
Чем острота невидимого
Зренья…
И я не знаю. Ничего не знаю…


Огнепоклонники реклам –
Под ними ходим мы повсюду.
Мы верим сладостному чуду
И упоительным ветрам.
Теряя всех, идем сквозь сон,
Когда святой огонь поманит…
А он, конечно же, обманет.
А он, конечно же, - неон.



Время весны.
Было время весны.
Время весны и нетерпения.
Это было время весны –
Время цветения.
Крови белые струи
Метались
По саду.
И плакали, плакали вишни!..
Было время весны.





Посвящается Галине Сергеевне Гампер,
Обездвиженной поэтессе,
переживающей круглосуточные дикие боли
с самого детства десятки лет подряд.

Все говорят, на Вас нет кожи,
Нет никакой такой брони,
И что на счастье не похожи
Ни Ваши сны, ни Ваши дни.
Глядите кротко и наивно,
Но сквозь спокойный свет очей
Звучат пронзительно-надрывно
Мечты мучительных ночей.
Боль ходит по стальному кругу,
К ступням горячим льнёт трава,
Деревья тянутся друг к другу,
Слова впиваются в слова…
А утром голосом домашним
Окно попросите раскрыть
И ни о чём ночном, вчерашнем
Не захотите говорить.




…И осень – в зелёном и чёрном
понуро уходит за горы,
Где пагоды сосен
Свисают снегами…
Хрустит под ногами
Песок изумлённого времени
Цвета зелёного
Моря.




Танцовщику балета Плетневу,
потерявшему обе ноги,
вследствии профессиональной болезни

Мы сильфиды и эльфы. Мы львы на вольере. Мы альфа.
Мы парим над помостом, над сценой, над миром земным.
Разрывается грудь, словно струны сорвавшая арфа.
Прекращается связь между нами и всем остальным.
Небо в звёздах, как в нервных узлах, изогнулось навстречу.
Разбегается солнечный ветер и гаснет без сил.
И грохочущей музыкой вдруг навалились на плечи
Инквизитор-оркест р и дирижер-альгвасил.
Ночь зияет ослепшею рампой, как долгой зевотой,
Оркестровая яма  сегодня нема и слепа.
Лишь душа в тишине промелькнёт очарованной нотой
И внезапно застынет в каком-то мерцающем па…
Что нам бездна безмолвья, нам, солнце державшим в ладонях!
Нам, любимым и любящим только балет и полёт:
Умолкает беда, задыхаясь в бесплодных погонях,
Продолжается жизнь нескончаемой азбукой нот!




ГОРЫ
Сияют горные пики.
И слух тишины отверст.
Мы с вами равновелики –
Каждый – один, как перст.
Лавины белая кожа
И снежного гула весть…
Мы с вами – одно и то же,
Покуда мы с вами есть.
Над звонами рек – летучий
В ущелиях день угас…
Мы с вами – особый случай
Всего, что помимо нас.
Клубами морозной пыли
Плывут голоса зимы…
Скажи им, что мы – любили,
Что были – мы…





Один – покидает, другой – лишь на время уходит.
А кто остаётся , тот места себе не находит,
Берётся за письма, хватается часто за слухи,
А если звенело – гадает в каком это ухе…
Становится сразу всё в мире так зыбко и хрупко,
Особенно, если молчит телефонная трубка,-
На почте, в гостинице, дома, в порту, на вокзале –
Особенно, если тебе ничего не сказали!
Ну, что тут такого: листва покидает деревья,
Пустеют деревни, гнездовья, уходят кочевья,
Мелеют озёра, меняются улиц названья,
А после свиданья – ещё тяжелей расставанье.
К чему беспокойство , расстройство и переустройство –
Волнение духа – отнюдь не большое геройство…
Но снова года разошлись по тягучим минуткам:
Не всё на земле объясняется только рассудком.






И радость, и боль – наугад,
Навылет, навзрыд, без оглядки!..
Вся жизнь – в боевом беспорядке,
И годы летят, как хотят…
И вихри мелькают в пути,
И память смеётся над всеми.
И время уходит всё время.
И время не смеет уйти.
 

Как в пресловутом балагане,
Где сняли с лошади узду,-
Земля качнулась под ногами
И – полетела – на звезду.
Иссякло время ожиданья,
Отныне – только по прямой…
Послушай! Здравствуй! До свиданья!
Какого чёрта! Боже мой!..
Всё в прошлом?! Ожиданье слова,
Любви, друзей, весны, огня?!
Светло, наивно, бестолково –
Всё  это важно для меня!
Зимою – ожиданье снега,
А к лету – ожиданье гроз,
Рассвета, радости, разбега,
Разлуки и случайных слёз…
Надежда, вера, упованье,
Желанье получить ответ…
Есть в ожиданьи оживанье,
Вживанье в этот мир и свет.
И вновь земля летит по кругу,
И неизменен точный ход.
Я – напишу об этом другу,
Пусть успокоится. Он ждёт.







ФУГА ФОРТЕ
Распахивается форточка,-
Врывается фортиссимо дождя…
Слетают с крыши клавиши капели.
Под фортели ликующего ливня, -
Как на офорте:
Распустился сад!





НОВЫЙ ГОД
Время кружится метелью,
Улыбается народ...
А причина для веселья
Та, что скоро новый год!
Он горит огнями ёлок,
Он снежинками блестит,
Если старый год  недолог,
Значит новый к нам  спешит!
Дремлет в инее берёза,
Снегири с утра поют...
В царстве дедушки Мороза
Сказки вечные живут.
За сугробами таится
Рыжехвостая лисица.
Зайчик прячется в кусты,
На сосне сидят клесты.
В поле волк голодный бродит,
То к деревне он подходит,
То, поджав унылый хвост,
У реки спешит под мост...
А в лесу в своей избушке
Дремлет бабушка Яга,
На столе у ней ватрушки,
К чаю мёд и курага.
Заждалась она Кащея,
Колдуна и чародея,
Должен он вот-вот придти,
Заплутал , видать, в пути...
Три медведя спят  в берлоге,
На печи Иван прилёг,
Задремал в пути-дороге
Даже шустрый Колобок.
Спит земля под снежной шалью,
Звёзды на небе блестят,
В тишине за дальней далью
Колокольчики звенят.
Мчатся сказочные сани,
Снег искрится и скрипит:
Новый год на встречу с нами
Ночью дивною спешит!


Дирижеру сорок –
Сам сок!
Он играет морок –
Как Бог!
А в кафе ночами
Пьют «чай»
И сидят, скучая:
«Кончай!..»
Язычок халдея –
Укус:
«Не нова идея –
Сент-блюз!..»
…Дирижеру скоро
Под сто:
Вспоминает город –
Бостон,
Где играл когда-то
Оркестр
Этот блюз заката,
Где мэтр –
Мальчик загорелый
Был юн…
Он сегодня белый –
Как лунь!
И плывёт белесый
Сент-блюз
Молодым повесой
Всех муз…
В кабаке аккорды
И сон.
Схлопотал по морде
Гарсон.
Он, стирая юшку,
Крыл блюз:
Для него – что кружка –
Мир пуст.
И взлетали звуки,
Плыл ритм.
Дирижера руки –
Костры!..
Мир поёт и плачет,
И вновь –
Всюду блюз, а значит –
Любовь…







* * *
.
 


* * *


* * *

У поселка «8-й километр» возле Баку есть пещера,
Легенды связывают её с именем Степана Разина
И его персидским походом.

8-й километр.
 
На восьмом километре,
Там, где ветры, как вепри:
Аж деревья с корнями срываются, -
Изгибаясь от ветра,
Издеваясь ответно,
Стенька Разин опять ошивается.
У него – нахалюги –
С парусами фелюги,
А в пещере – пищали да палицы.
Поутру – как мессия –
Он пойдет на Россию,
И законная власть зашатается!
…Было голи что пыли:
Погуляли, попили,
Извернулись – которые предали,
А которые наши –
Те берёзовой каши
Да верёвки пеньковой отведали.
Никаких перемирий!
Время падает гирей, -
Над последним побоищем – вороны.
И мятежные выи  -
Все в крови, но живые –
На четыре качаются стороны!
* * *

Нити дыма и волосы дыма:
Всё растворимо и неповторимо.
И всё на разладе, и всё на подъёме –
Улыбки и слёзы, и праздники в доме,
И утра на стенах пунцовые пятна!…
Всё – растворимо и невозвратно.

* * *





Пришла весна. Проснулись тараканы:
Со всех сторон на кухню поползли.
Опустошили мыши все капканы,
И сырный дух пошёл из-под земли...


ГЕОДЕЗИСТЫ
Звезды слева и звезды справа –
На четыре версты впереди.
Неприметная наша слава
Всем прокладывает пути.
Если край никем не изведан,
И ни карты, ни тропки нет, -
Мы идем, и за нами следом
Начинается белый свет.

* * *

Я вышел из черного горла земли,
Где люди, руда и работа.
Машины ревели. Ромашки цвели
У самых отвалов без счета.
И, каску снимая пред небом земным,
И, ставя «Кузбасс» на зарядку,
С цветами, с полями и с солнцем родным
Здороваюсь я по порядку.
* * *
Только бы звенели небеса!
Только бы не таяли глаза!
Да цветы ночные у лица…
Да часы стенные без конца…
Чувствовать. Задумывать. Уметь.
От огня любого пламенеть
И дышать поющей синевой –
Трепетной, единственной, живой.

* * *
ЗАТИШЬЕ
Что было – то прошло.
Что будет – неизвестно.
Душе моей светло
И тягостно  и – тесно.
Так мир перед грозой
Живет на грани зыбкой:
И с будущей слезой,
И с нынешней улыбкой.

* * *
ВОСПОМИНАНИЕ
Где ивы в извивах весеннего сна,
Где веером – ветер и свет,
Там берег песком замывает волна,
И мой расплывается след…

* * *
Город выплакался и высох,
Лишь сухие глаза горят.
Мне давно маяки на мысах
О прощании говорят.
Цвет сиреневый и лиловый –
Озакаченный небосвод…
Сколько преданности суровой
В неподвижных чернилах вод…
Самой нежной листвой залечен,
Старый тополь едва дрожит.
Мне и высказать это нечем:
Просто хочется жить!

* * *

РУДОКОПЫ.
Мы – рудознатцы, рудокопы.
Мы ищем не пути, а тропы,
И роем штольни к сердцу гор
С времен далёких до сих пор.
Неистощимая, пустая,
Неутолённая собой , -
Жизнь, словно жила золотая,
Нам предоставлена судьбой…

СУМЕРКИ
Стою у зыбкого стекла:
У грани ветра и тепла.
Светлее зеркала стекло.
Но время света истекло…
* * * *
Каждый день
Надо так хотеть жить,
Чтобы однажды
Смерть
Умерла прямо здесь –
У тебя на глазах!
* * *
Каждый день – суета, маета, ерунда,
Беготня, тягомотина, мелочь и чушь…
И, увы, не уйти никуда-никуда
От продажных людей, подлецов и кликуш.

* * *

ГДЕ БОГ?..

- Где БОГ?
-  Где душа…