Остров грёз. ожидание...

Следующим утром он не стал торопиться в мастерскую, подъехал к 12-ти. Вошёл. Огляделся. Ничего особенного. На картине - обычный айсберг, волны, небо и... и всё. Однако, работа в этот день у Матвея всё равно не клеилась:
                - Что же это такое?! Всё из рук валится! Опять вроде за мной подсматривает кто-то. И кому я только сдался? Что за мной подсматривать? Не нравится мне всё это... Так скоро сам с собой начну разговаривать, чтоб не страшно было. Ну, не дави ты на меня! Не дави! Кто ты? Что тебе нужно? Где ты, чёрт тебя подери?!
                Прокурив полпачки сигарет и выпив несколько чашек кофе, в крайнем раздражении на самого себя он ушёл не дожидаясь сумерек.
                Весь следующий ( воскресный) день Матвей пропьянствовал на даче приятеля возле речки Базаихи. Вот там ему было хорошо. Так хорошо, что весь понедельник он вынужден был провести дома в постели с сырым полотенцем на голове и капустным рассолом ( всё-таки классная вещь!) на прикроватной тумбочке.
В мастерскую его явно не тянуло. Ну, ладно, предположим, когда-то скульптор Пигмалион влюбился в созданную им же Галатею , и она ожила. Но, во-первых, грек создал  скульптуру человека. Во-вторых, она вызвала в нём только исключительно положительные эмоции. А здесь-то, у него, у Матвея, что случилось? Рассуждая по-трезвому  ( гм... насколько это возможно), он Филипчук, написал копию полусгнившей картины, интуитивно стараясь угадать то, что на ней было изображено раньше и испугался. Чего именно, если это - просто пейзаж? Каким образом, откуда и почему возник этот дурацкий страх? Ведь не чертей же он рисовал, а обычный кусок льда посреди океана!
                Мысленно выругавшись, Матвей во вторник утром собрался духом и направился в мастерскую. Дойдя до  «бурёнкиного» дома и собираясь набрать код двери подъезда, он вдруг ощутил на своём плече тяжесть чьей-то крепкой руки.
                -Господи! Началось! Вот оно! - вздрогнул Филипчук. Рука так здорово сдавила его плечо, что он даже чуть-чуть присел.