Остров грёз. вещь

Впрочем, Матвей, как и всякий нормальный житель Сибири, любил обычные маленькие человеческие радости, то бишь слабости. «Кто без греха, то пусть первым бросит камень». Как говорится, он мог и выпить, и закусить. Отлично резался в преф, обожал кофе, дымящуюся сигарету во время работы, казалось, вообще не вынимал изо рта.
                И вот заходит к нему , однажды, в мастерскую ( а эта комната служила ему именно мастерской), друг и сосед «по цеху» художник Иван Манилов: не с пустыми руками, конечно, с «пузырём», как положено после творческой загранкомандировки в Германию, заходит и говорит:
                - А что как тебе, друг мой, Матвей, да съездить бы со мной к одному моему знакомому в Боготол вещь посмотреть?
                - Какую? - спрашивает его Филипчук.
                - Там увидишь, - только и усмехнулся Иван, - главное, ответь: едешь или нет?
                Хмыкнул Матвей, чертыхнулся, выкурил сигаретку и... согласился ехать.
                Обратно вернулся Филипчук малость озадаченный, но с добычей: картину привёз. Ясно, что 19 век, что Франция, что рука мастера, а : кто, что , почему? - не понять: полотно сильно повреждённое. Хозяин вещи, парень молодой, в деньгах нуждающийся, сказал, что нашёл её в сарае своей покойной бабки. Та её вроде в войну на хлеб выменяла у беженки одной из блокадного тогда Ленинграда, пожалела старую женщину. Она, сказывала бабка, была городская в годах, видать, из старорежимных, из «благородных мадам», на деревне первый раз, да ещё зимой, в мороз, ничего не умеет, точно бы окочурилась. Да, вот, бабкины через улицу соседи потом сжалились, приютили: до весны у них пожила. За каким лихом её вообще в такую даль к нам занесло, - не понять было.