Детям до 16 категорически...

Закат навёл болезненный румянец
На кромку угасающего дня
И в гараже среди дворовых пьяниц
Возникла деловая толкотня.

Мы с Геркою стояли недалёко,
Раздавленные страхами вконец,
И не сводили кроличьего ока
С его татуированных колец.

Вчерашний зэк, почти наш одногодок,
Прыщами изуродованный жлоб
Историю одной из прошлых ходок
Нам матерно рассказывал взахлёб.

Он был нетрезв, он явно был не в духе,
Он был определенно раздражен.
Он ковырял зачем-то в грязном  ухе
Таким же грязным кухонным ножом.

И скаля зубы в лагерной ухмылке,
Тревожа мать по поводу и без,
Ломился из него, как из бутылки,
Изголодавшийся по крови бес.

 - Вот че ты залупаися, Герасим,
Не, ты в глаза смори мне, шелупонь,
Да  мы таких на зоне пидарасим,
Ты поял, нахер, долбаный ты конь.

Он гоготнул презрительно и жутко,
На щелки глаз надвинув узкий лоб.
И ледяной комок внутри желудка
Растекся в  мелкотравчатый озноб.

- А ты чево трясёся там, педрила,
Пятёрошник, давить бы вас, как блох,
А ну, давай, бля, тресни Герке в рыло,
Кому ска-ал, ты че, говнюк, оглох.

Он вытащил свой грязный нож из уха
 - Ну че мне, бля, загнуть тебя бобром.
Противно в нос ударила сивуха
И нож упёрся в кожу под ребром.

О, Боже мой ! Как Ты сейчас был нужен,
Ведь Ты же мог так сделать, Боже мой,
Чтоб мама позвала меня на ужин
Или отец с работы шел домой. 

Но, видно, Ты тогда был занят слишком.    
Не звал, не шел, не спас, не уберег.
И ткнул я вяло Герку кулачишком,
Споткнувшися о болевой порог.

 - Че, я не поял, че такое было,    
Да ты, ваще, козёл, хоть и мудак.
Ну че мне, научить тебя, дебила,
Смори, как надо бить. Вот так. Вот так…

Не, ты гляди, ты че прикрыл глазёнки,
Вот так…, шоб захрустело изнутри,
По почкам, по мозгам, по селезёнке,
Ну, поял ? Если поял – повтори.

Я в ступоре застыл, прямой, как катет.
Закоченел. Замёрз. Заледенел.
И вот тогда Ты крикнул – Слушай, хватит !
Заканчивай там этот беспредел.

Давай сюда, по маленькой накатим,
Апчественность волнуется уже.
Раздавим черпачок и по полатям.
Не ночевать же в этом гараже.
 
И он ушел, осклабившись фиксато,
А я, похоже, как к земле прирос.
В висках дрожащий пульс, в коленях вата,
И в горле ком, и по спине  мороз.

О, Боже, почему же всё так гадко,
Нет, Ты скажи, ну что я сделать мог ?
Да, не герой, не храброго десятка,
Так может быть и Ты совсем не Бог ?

А Герка утопил в ладонях брови,
Превозмогая судорожный всхлип.
И из разбитых десен сгусток крови
К его щеке сосулькою прилип.

Сочился свет гаражного коптила
Сквозь частокол изломанных теней.
Я наконец спросил: – Гер, больно было ?
Он тихо всхлипнул: – От тебя - больней.