Сон

Темные стены задвинули солнце,
Телом закрыли воздух и небо.
Осталась лишь пыль да дорожные метки,
Черные пятна асфальтовой мути.

Нет больше дороги, ведущей к звездам,
Их мысли застыли за горизонтом,
Зато виден люк, даже сдвинут немного,
Вниз будто тянет в  темную бездну.

Ступени, ступени... так долго и много,
Захватаны липкими крыльями ночи,
И твердость земли под застывшей ногою,
Упругость жестокости, темных надгробий.

А там - тусклый свет - очертание мысли,
Зовет тебя вдаль, где размыты все грани,
Под бархатом сводов неясные тени,
В них прячется призрак, дух неушедшего.

В том саркофаге каменно-мраморном,
Пряталось зло, вековое и страшное,
Рассудок туманило тьмой без просветов,
Злобою-жадностью заполняло все лютою.

Почти пробудилось от века безмолвствия,
Волны отравы стремятся по городу,
Их колебания ловят прохожие,
И жажда убийства забирается в разум их.

Бездушные куклы, марионетки на ниточках,
Бессмыслица судорог в страшных конвульсиях,
Вампиры завтра умершего города,
Холода ненависть глазницы заполнила.

И выхода нет, спасенье обманчиво,
Крутится шар, охваченный пламенем.
Однако есть шанс, что так ясен и призрачен,
Отзвук надежды - свободы потерянной.

Есть еще люди, по-прежнему чистые,
Ушедшие вниз от черного голода,
Нашедшие ход в подземелье закрытое,
Могилу живых, возможность спасения.

Лекарство лишь смерть, справедливая, строгая,
Погибнуть должны порождения мрачные
Или же племя людское строптивое
Погибнет навеки в космическом таинстве.


Пройдут много дней, и Земля успокоится,
Уснет, не проснувшись вовек, суета,
И выйдут на свет те немногие целые,
Дождались они в покое конца.

И новый народ, затейливо выбранный,
Со светлой душой вновь откроет себя,
Пустоты планеты заполнятся родом,
И новая жизнь тут получит права!
17 ноября 2000 г.