Versus 1984

VERSUS
(первые робкие опыты)


1984 – 1991


ИЗБРАННОЕ


Автор посвящает и дарит эту книгу
Евгению Крашенинникову,
лучшему другу и стихоучителю.
 
С благодарностью и почтением



СИНЯЯ ЗАСТАВА
Стихи разных лет и посвящений


* * *
Наскоро свет потушив, сумрак сгустил летний вечер.
Тёплая сладкая ночь мягко обняла за плечи.
На чёрный бархат небес яркие капли упали.
Остроотточенный серп слепит сиянием стали.
С запахом липы сплелись скрипок печальные звуки.
В томной истоме застыв, клёны раскинули руки.
Нежно ладонью лицо гладит изменчивый ветер.
Кажется, что эта ночь вечно продлится на свете.


* * *
Я там, где жестокий закат
Вдруг опережает восход,
И где мои боли висят,
Вцепившись звездой в небосвод.

Где радости плачут навзрыд,
Где горе и беды поют.
Я там, где на небе горит
Росы предвечерней салют.

Где сорванный с леса покров
Разорван на сотни клочков,
Где поле нетронутых снов
Разбрызгало кровь светлячков.

Где плещется розовый смех
На тёмном обмане воды,
Где сладкого запаха мех
Накрыл цветовые сады.

Где птицы о ветре кричат
И хлещут крылом по щеке,
Где мрачно деревья молчат,
А звуки плывут по реке.

Я там, где тарелка луны
Разбита в финальный аккорд,
Где плачем последней струны
Любви не разгадан кроссворд.


* * *
Я верю в то, чему и верить странно

Я верю в то, чему и верить странно:
Я верю в лживые слова,
Я верю в искренность обмана,
Я верю, что любовь права,
Я верю в показное горе
Или в лукавую печаль,
Я верю в чистоту во взоре,
Я верю в то, что мёртвых жаль,
Я верю краткости разлуки
И верю я своей судьбе,
Я верю в дружеские руки,
Я верю сердцу
И тебе.


* * *
Звонкие воткнулись точки
В чёрный мягкий мех небес.
Облаков седые строчки
Подпирает церкви крест.

Оглушает лес молчаньем,
Поле скрылось в никуда,
Месяц мутно, без желанья
Смотрит в зеркало пруда.

Сонно шепчется осока
В окруженьи камыша.
В полумраке одиноко
Ветер бродит неспеша.


* * *
Сон

Конь несётся над землёю,
Ветра свист и звон копыт.
Блекнет небо голубое,
Солнца шар во тьме забыт.

Страны, горы пролетают
В красной дымке под Конём,
А глаза его пылают
Ярким дьявольским огнём.

И несётся за Виденьем
Чёрных вихрей круговерть:
Сумасшествие, Смятенье,
Разрушение и Смерть.


* * *
Зимний аккорд

Отчего мне грустно так на сердце?
За окном – молочный пляс метели,
А в трубе на десяти свирелях
Ветер свищет дьявольское скерцо.
Пыль алмазная звенит по стёклам окон,
Воздух словно бы из снежных нитей соткан.
Отчего мне грустно так на сердце?


* * *
Серый расплывчатый сумрак
Строки дождя исчертили
Острые, словно порезы.

Густо-молочный туман
В блёклой траве развалился,
Грудью дыша тяжело.

Лес – жалкий вымокший пёс –
В холоде плачет и мнётся,
Изредка воду стряхнув.

Дождь с наслажденьем, щелчками
Бьёт пруд унылый и робкий,
Тот лишь покорно моргает.


* * *
В темноте

Я нырнул в темноту,
Словно в воду глубоко-бездонную.
Я нырнул в темноту
Сонную.

Чавкнула темнота,
Как глаза мне накрыла повязкою.
Чавкнула темнота
Вязкая.

Но осталась дверь,
Маяком жёлтым в чёрность вбитая.
Но осталась дверь
Открытая.


* * *
Тишина

Плескалось молчанье в гортани пруда,
И звёзды молчали в задумчивом небе,
И ветер в молчании рвался туда,
Где пряталась ночь в созревающем хлебе.

Угрюмо молчал придорожный ковыль,
Тряся посеревшей измятой одеждой.
Глотая росы изумрудную пыль,
Кустарник молчал затаённой надеждой.

Молчали огни, и молчала луна,
Молчал лес, седой головою качая,
Молчала загадкой сама тишина,
По выцветшей ночи бесшумно ступая.


* * *
Ветер

Лениво лаская мечтанья
Разливом кочующих трав,
Под ласковый шелест дубрав
Волнует, волнует желанья.
То грудью на поле упав,
Лепечет шальные признанья,
Качая ночное мерцанье,
Завесу с созвездий сорвав.


* * *
Саксофон

Протяжно вытягивал душу,
Рыдая, слепой саксофон.

И тускло-мерцающей болью
Струились чуть сиплые звуки.

Он гибкой мелодией плача,
Сливал нас в одно истомленье.

Мы плыли, забыв всё на свете,
По музыке сладкой тоски.


* * *
Всё уходит
Неслышной чредой дней и лет.
Время мрачно
стирает
след.

Всё проходит,
И боли былой уж нет.
Время мрачно
стирает
след.

Все уходят:
И вор, и подлец, и поэт.
Время мрачно
стирает
след.

Всё уходит,
Разрушен и твой Назарет.
Время мрачно
стирает
след.

Всё ушло.
Остаётся молчанья ответ.
Время сумрачно
стёрло
след.



* * *
Костёр

Горело озеро алеющим закатом,
И ночь всходила в стынущий простор.
Мы называли другом, братом
Гудящий согревающий костёр.
Тугой огонь дрова лизал игриво,
А в блеске пламени так чудно и светло.
И мы его так берегли ревниво,
И жадно пили щедрое тепло.
Но горизонта просветлел зазор,
Исчезла звёзд сверкающая стая.
Стал жаркий остывать костёр,
Волной последнею играя.
Когда, совсем прогнав ночную мглу,
Рассвет открыл слепой багровый глаз,
Костёр в последний раз мигнул,
Взметнулся и угас.
______________

А бывшие друзья, согретые тобой,
Залили жизнь твою водой.


* * *
Пустыня

Воздух песочный зноем звенит.
Низкое небо – вязкое олово.
Зыбким туманом бесцветно зенит
Кутает полусгоревшую голову.


* * *
Осенний вальс

Листья кружатся, кружатся, кружатся,
Расплетая косы дождя,
И осенние звонкие лужицы
На промокшем асфальте блестят.

Солнце ходит по гроздьям рябиновым
И в рябину красит закат,
И, как капли, со звоном малиновым,
Словно нехотя, листья летят.


* * *
Триолет I

Шуршат осока и камыш
На озере зеркально-красном.
«Прошедшее всегда прекрасно», –
Шуршат осока и камыш.
«Ты в сожалении напрасном
То, что ушло, не возвратишь», –
Шуршат осока и камыш
На озере зеркально-красном.


* * *
Сонет IV

А.К.

Всё выпито. Затих бокальный звон,
Умолкли споры, тухнут сигареты.
И вот в тиши обнял гитару он,
И полились задумчиво сонеты.

Он пел под сладкомузыкальный стон,
О том, что есть любовь и бродит где-то
Необычайная, как дивный сон,
Пугая мраком, ослепляя светом.

И все, забыв о предвечерней скуке,
И все, в ладонях лица утопив,
Впивали грустно-молодые звуки.

Умолк, со струн бессильно уронив
Он нервные в чернильных пятнах руки,
И так ушёл, всех песней опьянив.


* * *
Е.К.
Мой мир

 Жизнь – игра желаний мимолётных.
 Есть пора мечтаний безотчётных.
 В.Брюсов

Мой мир – огни слепых мечтаний,
Рассветно-нежный шорох трав,
Улыбки призрачных созданий,
Воды и Солнца звонкий сплав.

Я вижу бегство чётких линий
В сварливой смазанной толпе,
Любовь, где нет её в помине,
Широкий путь – в лесной тропе.

Мечтаю, как невинной лаской
Вдруг станут токи злобных слёз.
Живу я в этом мире сказкой.
Мой мир – сиянье светлых грёз.


* * *
Услыхав бушующий раскат,
Увидав, что синий вал зовёт,
Рвясь вперёд,
Брось долгий взгляд назад,
Увидав, что синий вал зовёт.
Обрубивши якорный канат,
Чайки не сдержать тугой полёт.
Обрубивши якорный канат,
Нет пути назад, есть путь вперёд.


* * *
Отрывок

Сумрак осеннего сада.
Прохладно дыхание ветра.
Уныло-обвисшие ветки
В жёлто-багряном наряде.
Аллеи глухая аркада –
Последние сполохи лета.
Влажно-седые беседки
Откинулись в сумрачной глади.


* * *
На море

Я раковину моря к уху прижал,
Я слушал чаек крик и шорох песка.
А в беспристрастные лица прибрежных скал
Билась прибоя слепая тоска.

Солнце плескалось на глади волн,
Бросающих части водорослевых тел.
Воздух был свеж и, как море, солон,
Ветер был дик и необычайно смел.


* * *
Предсмертное

Вот и мне
Пора собираться в дорогу.
Весь в огне
Молюсь я далёкому Богу.
Я возьму
Лишь память о ласковом лете,
Ведь всему
Конец наступает на свете.
Я не смог.
Оставил нетронутый пепел.
Только Бог
Всеведущий ласков и светел.
Я упал
Ослабший от слёз неудачи.
Жить устал
Среди расставаний и плача.


* * *
Давно опустилась ночь,
Рассыпавши звёздное семя.
Неслышно ступая, прочь
Уходит глухое время.

А в доме твоём тишина.
Зарос циферблат паутиной.
На нём лунный свет из окна
И отблеск углей из камина.

Ночь выстудила прежний пыл.
Тьма пишет глухую картину.
Всё лучшее ты погубил,
Сев в кресло поближе к камину.

Ты раньше, дружище, играл.
Теперь же гитара забыта.
И треснут твой старый бокал,
В котором вино не допито.

Теперь ты не рубишь сплеча,
Бормочешь «быть может» и «если».
И медленно тает свеча
На столике около кресла.


* * *
Я не живу – я существую.
Я вижу лишь усмешку злую
И пожелтевшую листву.
Я существую – не живу.

Я не живу – я существую.
По жизни нехотя кочую
Во сне ли или наяву.
Я существую – не живу.

Я не живу – я существую.
Разбив мечту свою святую,
Теперь безмолвие зову.
Я существую – не живу.


* * *
Е.К.

Подняв бокал, молчу о прошлом.
Часы, стуча, бывают правы.
Но только пить порою тошно
Бегущих слёз своих отраву.

Есть где-то в мире доля правды
И, может быть, придёт когда-то.
Тогда узнаешь, был ли прав ты,
Увив над лбом венок Сократа.

Ну а пока я не раскаян,
В бокале есть вина немного.
В вине осадок неслучаен,
А чистоту ищи у Бога.


* * *
Зачем опять приходит осень,
Предтеча злому февралю?
Восемь.
Я сплю.
Когда-нибудь на небе взвесят
Всю жизнь прошедшую мою.
Десять.
Я сплю.
Уставший призывать на помощь,
Я в сновидениях парю.
Полночь.
Я сплю.


* * *
Уходит ночная дорога
В дождливое серое утро.
Слепой, ты не видишь тумана,
Ты чувствуешь капли дождя.
Бегущие капли, как слёзы
По тёмным глубоким морщинам,
По слабой улыбке страданья
Из выжженных вытекших глаз.


* * *
Е.К.
Синяя Застава

Я подъезжаю к Синей Заставе
В старой повозке из выцветших пятен.
Я подъезжаю к Синей Заставе,
Цвет этот так красив и опрятен.

Я подъезжаю к Синей Заставе,
Где сторожа не ворчат и не мокнут.
Я подъезжаю к Синей Заставе,
Синей воды раскрытые окна.

Я здесь останусь на Синей Заставе,
Брошусь в разливы кочующих пашен.
Я здесь останусь на Синей Заставе,
Где даже воздух надеждой окрашен.

Я буду жить здесь на Синей Заставе,
Выйдут навстречу мне синие звери.
Я буду жить здесь на Синей Заставе,
Для вас оставив открытыми двери.


* * *
 Себе

Заставь себя, открой окно,
Всё выцвело давным-давно.
И, распластавшись на стене,
Ты дышишь, словно в страшном сне.

Заставь себя и свет зажги.
В воде останутся круги,
Когда твой след пойдёт ко дну
И воздух скроет тишину.

Заставь себя заговорить.
И будет время ветер пить,
Оставив слёзы на потом,
Вдыхая листья жадным ртом.

Заставь себя, отбрось ключи
И в дверь тихонько постучи.
И кто-то, может быть живой,
Откроет дверь перед тобой.


* * *
Уснут за закрытыми ставнями
Воспоминания давние.
Выйдут на поле на чистое
Звёзды с движеньями быстрыми,
Звёзды с названьями старыми
Выйдут и рядно, и парами.
И над осенней сумятицей
Чёрное небо прокатится.


* * *
Бритоголовый день проснулся с выстрелом:
Людей расстреливают на рассвете.
Но чья рука на камне высекла,
Что виноваты даже дети?
И свято верят инквизиторы:
Народ очистится во пламени.
А ты выходишь в старом свитере,
Скосив на небо глаз опаленный.

Приклеив рты на лица бледные,
Беспомощными колоннами,
Поверив в лозунги победные,
Идут
На муки осуждённые.
Ударив по лицу расстрелянных,
Не все спешат в сортире вешаться.
Мы выполняем то, что велено.
А Дьявол представленьем тешится.


* * *
В стране, где на лицах почти незаметны глаза,
В стране, где враждебность к другим называют
«патриотизм»,
В стране, где обкрадывают всех,
В стране, где обедают в шляпе,
В стране, где ходят строем,
В стране, где любят серый цвет,
В стране, где любят одинаковый рост,
В стране, где любят все бить одного,
В стране, где не любят не таких, как все,
В этой стране, оказывается, ещё растут цветы.


* * *
Вниз устремляются птицы.
Глаза открывают звёзды,
Откуда-то свет струится,
Туда я построил бы мост бы.

Вы скажете, нету срока
И нету конца листопаду.
А я по останкам порока
Ворвусь в это звёздное стадо.

И дальше, ночною порою,
Каким-нибудь яблочным летом
Я буду такой же звездою
Светить вам своим тихим светом.


* * *
 Л.З.
Память

Светом играют под крышей двускатной,
Тихо рассыпав синие пятна.
Красят панели знакомой краской,
Не улыбнувшись под вечной маской.
Пахнут расплывчато цветом сирени
В облаке светлом в утренней тени.
Ночью в окошко звёзды бросают.
Часто уходят, но не исчезают.


* * *
Трамвай

Куплен в рассрочку патефон,
Но снова за пятым четвёртый сон.
Где сядешь в трамвай, там и слезешь.
И едешь, едешь, едешь.

Взять бы оружие прошлых лет,
Открыть бы глаза и выйти на свет…
Где сядешь в трамвай, там и слезешь.
И едешь, едешь, едешь.

И снова, лаская лбом окно,
Желаешь свободы и жизни, но
Где сядешь в трамвай, там и слезешь.
И едешь, едешь, едешь.

Трамвайные рельсы замкнули круг
Деревьев, домов и беззубых старух.
Где сядешь в трамвай, там и слезешь.
И едешь, едешь, едешь.


* * *
Выйдет, закутанный в чёрное,
Выйдет одетый в белое.
Пройдут через площадь тёмную
Походкой спокойно-смелою.
С неба угрюмо свесятся
Замки теней воздушные.
В черное чрево месяца
Звёзды войдут послушные.


* * *
 Е.К.

Смотри, как осень разметала
Людей, оглохших от металла,
Людей, охрипнувших от харда,
И тех, кому не в жилу карта,
И тех, кому не в кассу осень,
И тех, кто ничего не просит,
И тех, кто в телефонной трубке,
И кто заламывает руки,
Людей и голых, и одетых,
И жизнь истлевших в сигаретах,
И тех, кто спит, и тех, кто в клубе,
И тех, кто воевал на Кубе,
Старух, актёров, сексгигантов,
Бездарностей, шутов, талантов,
Поручиков, ментов, героев,
Таких, сяких, и нас с тобою.


* * *
Силы покинут,
Усталость придёт.
С дыбы не снимут
У райских ворот.
В сердце направят
Яростный кнут.
Силы оставят,
Надежды уйдут.


* * *
 О.А-ой

Увижу ли я когда-нибудь Ваши руки?
Ведь Вы притворялись, что были со мною знакомы.
Быть может, сейчас Вы томитесь от скуки,
А, может, томитесь от сладкой истомы.
Я видел Вас в шляпке, видел Вас в маске.
И Вы иногда улыбались так мило.
Вы брали букеты, Вы были шампанским.
Вы били наотмашь, но били вполсилы.
Вы скажете мне, проходя по аллее,
Что жизнь не бывает досужей мечтою.
Но, право же, раньше Вы были смелее.
И я Вам скажу, что прощаться не стоит.


* * *
 Е.К.

Проснётся постылое утро,
Застынут, оплавившись, свечи.
И будет по-прежнему пусто,
И душу ничто не лечит.

Я выйду, уставший от споров,
Но так не привыкший к покою.
И город увижу, в котором
Жизнь льётся и льётся рекою.

А в ней тёмно-синие пятна
Несутся до самого устья.
Как жаль, что вернуться обратно
Проклятое время не пустит.

А в небе бегущие мили
Дамасской закаленной стали.
Ты помнишь, какими мы были?
Ты видишь, какими мы стали?

День будет удавлен арканом,
Зажгутся остывшие свечи.
Разлей же вино по стаканам,
А душу ничто не излечит.


* * *
Триолет III

Плывёт луною лодка
По трупам белых лилий.
В смешеньи разных стилей
Плывёт луною лодка.
Бывает жизнь короткой,
Бывает жизнь красивой.
Плывёт луною лодка
По трупам белых лилий.


* * *
Сонет Х

Как всё изменчиво на свете этом,
Костёр, что раньше грел, уж не горит.
А я стараюсь жизнь обвить сонетом,
Сонетом яркой утренней зари.

Как жаль, что так непостоянно лето,
Как жаль, что потускнеют фонари.
И я опять колдую над сонетом,
Сонетом яркой утренней зари.

Неспешно выпивая чашку чая,
Я чувствую, что снова проиграю
Судьбе своей ненужное пари.

И только лишь жалею о неспетых
О двух катренах и о двух терцетах
Сонета яркой утренней зари.


* * *
Мне жаль ушедшего сиянья
Крестов церквей и тихих слов.
Я слышу только бормотанье
Нечистых вод во ртах мостов.
А как хотелось бы услышать
Пролёток звук по мостовой,
Увидеть, как рассветом вышит
Звон колокольный над Москвой.
И, прогулявшись по столице,
Зайти в кремлёвский чистый храм,
А после земно поклониться
Двуглавым царственным орлам.
И слушать, слушать, слушать, слушать,
Как славит Господа звонарь…
Как просто было мир разрушить,
Сапог поставив на алтарь.


* * *
Провинциалка

Мне жаль Вас, Вы не были даже в Париже.
В холодной Москве Вас воспитывал свет.
Маркизов и графов Вам искренне ближе
Ваш робкий поклонник, мальчишка-корнет.

Вы ходите в шляпке расплывчато-синей
К подругам послушать последний скандал,
А вечером едете к тётке-княгине
На скучно-унылый старушечий бал.

А лет через пару Вы выйдете замуж
За тульского барина с сотнею душ.
И только в деревне, в имении там уж
Узнаете ясно российскую глушь.

Но, стоит надеяться, Вас это минет,
Вы станете просто одною из дам.
Мне жаль Вас, Вы не были даже в Берлине
И вряд ли когда-нибудь будете там.


* * *
Сонет ХI

Мне быть другим судьбою не дано,
Судьба сама себя уже не сменит.
Я вновь гляжу в потухшее окно,
Не различая света или тени.

Мне в жизни остаётся лишь одно:
Отречься от расплывчатых сомнений,
И лить в бокал прокисшее вино,
Отдавшись вечной неотступной лени.

И снова быть таким, какой я есть,
И принимать и похвалу, и месть,
И видеть реже – лица, чаще – спины,

И быть в толпе ещё одной спиной,
И равнодушно править по прямой,
И чувствовать в душе осадок винный.


* * *
Сонет ХII с рефреном

Готов рыдать и искренне, и бурно,
Когда мучительно болит душа.
Ах, наша жизнь – одна сплошная урна.
Ах, наша жизнь не стоит ни гроша.

Под звуки величавого ноктюрна
Мы по дерьму проходим не спеша.
А наша жизнь – одна сплошная урна.
А наша жизнь не стоит ни гроша.

А мне хотя б красивого обмана.
Но пробуждение тревожит раны,
Я снова просыпаюсь чуть дыша.

Я понимаю: жаловаться дурно.
Но наша жизнь – одна сплошная урна.
Но наша жизнь не стоит ни гроша.


* * *
В светлом наряде пленительно-шёлковом,
В томном движеньи по бальным кругам,
Вы каблучками отчётливо щёлкали
Средь кавалеров, лакеев и дам.
Ныне в чахоточно-маревой Турции,
Где беспросветно тупое житьё,
Чахлые полуживые настурции
Вы продаёте, как тело своё.


* * *
Лорелея

Неотвязно томление плена
На холодном песке у воды.
Где-то с пеной играет сирена,
И предчувствие жаждет беды.
И мне видится: в звёздную темень,
Только ляжет на скалы роса,
Здесь она, в волосах топит гребень,
И сияет ночная краса.
Очарованные, как в тумане,
Поплывут на русалочий зов.
Чудный голос их в сети заманит,
И богат будет странный улов.
Как мне хочется броситься в сети!
Как мне хочется этой судьбы!
Но открою глаза: только ветер
На холодном песке у воды.


* * *
Сонет ХIII

В горах бурлит искрящийся поток,
Несётся раскалённой пенной лавой,
Бросается, играя, влево, вправо,
Болтая Солнца огненный желток.

Дань с робких собирает он проток,
Он царствует над горною державой
(Как некогда у нас орёл двуглавый)
И кораблём несёт сухой листок.

Он разбивает брызги в искры граней,
Он камни бьёт, бурлит, клокочет, ранит,
И мощный шум разносит среди скал.

Но ниже, ниже на одну-две мили,
И бег медлительней, и пыл пропал,
И вот движения почти застыли.


* * *
Звёздная ночь. Запах сирени.
Между ветвей – странные тени.
Тонкой травой веет прохлада.
Где-то был дождь в сумраке сада.
Точит луна острое жало.
Времени нет. Время пропало.


* * *
 Е.К.

Я не брошен судьбой,
Не изранен тяжёлой дорогой,
Но мне больно смотреть
На распятых на чёрных крестах.
Я на солнечный свет
Выйду с именем Светлого Бога,
Выйду с именем Бога
На прокушенных жадных устах.
Я раскину свой край
Расстояньем от неба до неба,
Я наброшу свой плащ
На несчастное тело Христа.
Я хочу быть водой,
Я хочу быть отрезанным хлебом,
Я хочу сделать шаг,
Только шаг до Святого Моста.


* * *
 Е.К.
Баллада

Я сделаю в пути привал
В уютной маленькой гостиной,
Вином наполнивши бокал,
Раскрою томик паутинный.
И пусть поможет мне каминный
Огня пылающего свет.
Я так люблю баллад старинных
Напев давно забытых лет.

И зазвучит в душе хорал,
Откликнется сердечным гимном,
Так страсти опалит накал
Любовной, искренне наивной.
Покажет, может быть, картинно
Историю чужих побед
Чуть пряный и немного винный
Напев давно забытых лет.

Я вспомню, как меня ласкал
Тот взгляд в разрезе глаз маслинных,
Потом надежд пустых провал,
И запах осени осинный.
Набросив на ноги карминный
Свой старый добрый тёплый плед,
Я снова повторю полынный
Напев давно забытых лет.

Мой добрый друг, есть привкус хинный
У круговерти дней и бед.
Так вспомни как-нибудь тот дивный
Напев давно забытых лет.


* * *
Сонет ХIY

Напрасный труд – напрасная надежда,
Дверей тебе уже не отопрут.
Есть наковальня с молотом, ты – между.
Стараться уцелеть – напрасный труд.

Напрасный труд, напрасная надежда
Не замечать движение минут.
Ты стал другим, каким ты не был прежде.
Стараться прежним быть – напрасный труд.

Как трудно познаются перемены,
И зеркала, поверь мне, часто врут.
Душа стремится из немого плена.

Путь в преисподнюю довольно крут,
Мученья – вечны, жизнь, увы, мгновенна.
Стараться недожить – напрасный труд.


* * *
Два осенних сонета

*
1. Сонет ХY

Ах, осень. Снова сладкие мученья,
Природы увяданье и души.
И чувство расставанья, чувство тленья
В одной отдельной маленькой глуши.

Так странно обрисован образ бледный
Лысеющих и пожелтевших крон.
Идёт декабрь, как гордый принц наследный,
Занять освобождающийся трон.

Мне видеть это трудно, грустно, больно,
Как лист осенний падает на грудь.
И я, помощник осени невольный,
Стараюсь ожиданья обмануть.

Но листья на деревьях реже, реже,
И крепнет, леденея, ветер свежий.

*
2. Сонет ХYI с кодой

Как быстро поредела красота
Вчерашнего весеннего порыва.
Вот осень подползает похотливо,
Похожая на майского кота.

Лукаво-показная простота
В её движении неторопливом.
И режет глаз назойливым отливом
Осенняя нагая пестрота.

Мне жалко уходящего мгновенья,
Мне грустно от дождливого хожденья,
В саду меня пугает пустота.

Пришли неотвратимо перемены
С падением осеннего листа.
И вянут, умирая, цикламены.

Как быстро облетела красота.


* * *
Тихий Ангел

Солнцем оплывающим небо вечереет.
Тихий Ангел пролетел, крыльями овеяв.

Вышивает звёздами ночь на чёрных пяльцах.
Я устал быть пешкою в чьих-то цепких пальцах.

Небо отражается в переулках поздних,
Я устал быть жертвою в чьих-то злобных кознях.

Облака качаются с голубой луною.
Тихий Ангел, забери и меня с собою.



АНГЕЛ БЕЛОКРЫЛЫЙ
Любовная и постлюбовная лирика


* * *
Словно розы лепесток,
Чист и нежен поцелуй.
Словно звон прозрачных струй,
Слов любви и ласк поток.
Мягок, бархатист, как мех,
Сладкий шорох нежных рук.
Солнцем заискрится вдруг
Твой счастливый тихий смех.


* * *
 О.Д.

Помню музыку, вспышки софитов,
Красный сумрак, мельканье полос
И коктейль на столе недопитый.
Помню вкус твоих губ и волос.

Помню пары в высоком забвеньи,
Полуявь в музыкальной волне,
Помню рук твоих прикосновенье,
Помню, сердце горело в огне.

Ты меня целовала укромно,
И хотелось в объятьи застыть.
Помню… Помню… Зачем я всё помню?
Если ты всё успела забыть.


* * *
 О.Д.
Сонет I

Моей души любви коснулся свет
И жар, вытапливая лёд упорно.
Пришёл весёлый искристый рассвет
На смену ночи, сумрачной и чёрной.

И я, его ржаным лучом согрет,
По воле бурных волн поплыл покорно.
На поцелуи требовал ответ,
То радовался, то мрачнел притворно.

Но я бокал свой не допил до дна.
И только чья же в том была вина,
Что полюбить меня ты не сумела.

Уходит, угасая, тёплый день,
Махнув лучами, Солнце в море село,
Пришла холодная ночная тень.


* * *

Мелкий дождь моросит сквозь туман
Час за часом без сна и покоя.
Будто жизнь – это дело пустое,
Мелкий дождь моросит сквозь туман.
А под дубом целуются двое –
Там, где капли танцуют канкан.
Мелкий дождь моросит сквозь туман
Час за часом без сна и покоя.


* * *
Закат заглянул в окно
Веткой осенней ивы.
Звенело струною стекло,
Ветра встречая порывы.
Сердце, теперь уж зола,
Осени злая пожива.
Видно, любовь отцвела
Веткой осенней ивы.


* * *
Ночь спустилась тихо с крыши,
Окна пальцами закрыла.
И никто-никто не слышал,
Как ты мне шепнула: «Милый».
Серп луны поднялся выше
В небо с блёстками металла.
И никто-никто не слышал,
Как ты о любви шептала.
Ветер, на деревьях сидя,
Был распорядитель бала.
И никто-никто не видел,
Как ты жарко целовала.


* * *
 Ш.К.В.
Триолет II

Стучался дождь в моё стекло,
И ветер листья к окнам клеил.
С промокших тополей текло.
Стучался дождь в моё стекло.
Мне ж было сладко и тепло:
Букет твой ароматом веял.
Стучался дождь в моё стекло,
И ветер листья к окнам клеил.


* * *
Торг

На рынке у одного лотка
С табличкой:
«Любовь – бесплатно» –
Толпа широка,
Неохватна.
Сотни дюжих мужиков
И громогласных матрон
Со всех сторон
Толкутся:
- А хватит всем?
- Должно хватить.
- Ах, дьявол! Негде повернуться!
- Цыть!
- Любовь – она зачем?
- Не пригодится – продам.
Висит тяжёлый гам.
Крик: «Граждане! В очередь!
В очередь вставай!»
Засуетились, забурлили,
Каменными плечами меня оттеснили
На самый край.
_________________

А когда разошлись тупо-довольные,
Свёртки прижимая к животу заветные,
Продавщица сказала сердобольно мне:
«А Вам осталась последняя – безответная».


* * *
 Ш.К.В.

Я мечусь желтолистьем осенним
По холодным холмам водных спин.
Ты мелькнула расплывчатой тенью
И исчезла. И вновь я один.


* * *
 С.Л.

Грациозной походкой, взгляд бросая пугливый,
Взгляд бросая пугливый, ты обходишь меня.
Всё равно я любуюсь, как ты странно красива,
Как ты странно красива в свете ясного дня.


* * *
 Л.З.

В жёлтом пламени ласки,
Сердце, сильнее гори!
Сорвана холодность маски
С жаркого лика любви.

Как же мы раньше могли
(Сердце, так сильно не рвись!)
Друг друга не знать и любви
Не ведать горячую высь!

Жизнь без тебя и любви –
Жизнь без цветов и без красок.
Сердце, сильнее гори
В жарком пламени ласок!


* * *
 Л.З.

Я люблю целовать твои тонкие руки,
Такие маленькие и слабые,
Но так крепко держащие
Такого большого человека.


* * *
 Л.З.

Сердца удары гулки,
Будто набат шагов
Кто-то несёт в переулки
Тихого города снов.

Ярки сердца удары,
Будто в городе снов
Вдруг занялись пожары
Раньше неведомых слов.

Сердца удары резки,
Рвётся оно из груди:
Из города снов кто-то дерзкий
Выход не может найти.


* * *
 Моим любовям

Сонет IX

Прощай, прощай, мой ангел белокрылый,
Дитя морозов, осени и льда.
Я ухожу с земли, давно постылой,
В манящие цветением луга.

Вот, тяжелея, никнет голова,
И произносит мой язык остылый
Последние прощальные слова:
Прощай, прощай мой ангел белокрылый.

Не мне судить, был верен я иль нет.
Но, уходя в сиянье тёплых лет,
Я уношу с собою образ милый.

Мой абрис еле виден на стене,
Я исчезаю, словно сон во сне.
Прощай, прощай мой ангел белокрылый.


* * *
Взметнув брови на куполе лба,
Разомкни глаза.
Разлилось светом вокруг.
Обмахнув зелёной веткой лицо,
Поклонись оттепели неба.
Выйдя с чистым лицом
Из лабиринта мыслей,
Посмотри на Неё.
И Она разольётся рекой пред тобою.
А ты, доставая рукой облака,
Покажешь сияющие глаза
Всему миру.
И возрадуется Отец
Счастью детей своих.


* * *
 О.А.

Что ж, ты давно замужем,
И, может быть, даже счастлива.
Я тоже другим стал уже:
На небо гляжу опасливо.
Но если
(такое случается)
Мы вдруг удивлённо встретимся,
Поверь, я не буду печалиться,
Что Солнце твоё светится.


* * *
 Л.З.

Она далеко. Она дальше, чем звёзды.
Она не откроет, лица не покажет.
Она забывает, а, может быть, помнит.
Она не ответит, она не расскажет.
Она далеко. Она дальше, чем память.
Она на закате, она на рассвете.
Быть может, живёт и, быть может, не плачет.
Она не расскажет, она не ответит.


* * *
 Л.З.
 
Прости, если сможешь.
В далёком сплетении дней
Лебедь крылья бессильные сложит,
Постоянством терзая людей.


* * *
 Л.З.
Под маленькой ножкой скрипит половица,
Ленивою кошкой движенья руки,
Задумчивым веером Ваши ресницы,
Вы так грациозны, послушно-легки.

Вы любите сны, орхидеи и манго,
А я – очертания Ваших плечей.
Мы с Вами танцуем старинное танго
В мерцающих звёздах оплывших свечей.

Часы вопрошают ударами гонга,
И ночь отвечает изменчивым: «Да».
Вы думаете – наше счастье надолго,
Я верю наивно – оно навсегда.


* * *
 Л.З.
Баллада о Королеве

Когда-то в стране недалёкой
(По этой дороге налево,
По этой дороге налево,
За теми горами в лесу)
В опаловом замке волшебном
Жила, говорят, Королева.
И та, говорят, Королева
Пила на рассвете росу.
В короне и мантии царской
Гуляла Прекрасная Дева,
Гуляла Прекрасная Дева
Среди расцветающих роз…
А где же теперь этот замок?
И где же теперь Королева?
Так где же теперь Королева?
Ах, что за ненужный вопрос.


* * *
 О.Я.

Мне побыть бы с тобой
Хоть чуть-чуть, хоть немного.
Мне бы с сердца сорвать
Этот тяжкий свинец.
Время раны излечит потом,
 Слава Богу.
Лишь добавит к рубцам
Этот новый рубец.


* * *
 Л.З.

О, постойте немного!
Мы прощались так мало,
Пока злая дорога
Вас ещё не украла.
Я не верил в приметы,
Не давал обещаний.
Я любил только лето
И забавы мечтаний.
Околдованный мукой,
Будто бы сновиденьем,
Я держу Ваши руки,
Словно руки сомненья.
Вы уедете скоро,
Вы уйдёте беззлобно.
Мы увидимся снова,
Только в жизни загробной.


* * *
 Л.З.

Черноглазая ночь, улыбнувшись обнимет за плечи.
В её тёмном шатре я найду тишину и покой.
Я забуду слова, расставанья, надежды и встречи
И откину со лба пряди лета спокойной рукой.


* * *
 Л.З.
Триолет Y

Любовь моя, ты – грусти миг,
Всего лишь миг в бреду желаний.
Короткий всплеск, случайный блик,
Любовь моя, ты – грусти миг.
Полузабытый светлый лик.
Мелькнёт игрой воспоминаний.
Любовь моя, ты – грусти миг,
Всего лишь миг в бреду желаний.


* * *
 Л.З.
Сонет XYII кольцевой

Я упивался Вашими глазами,
Я пил их, как страдание, до дна.
Одна мне мука и печаль одна –
Так упиваться Вашими глазами.

Я горячо молюсь под образами,
Пустынна комната, и ночь бледна.
Невольных слёз густеет пелена.
Я горячо молюсь под образами.

Но грусть моя лишь на одно годна:
Лоб расчертив тупыми бороздами,
Врываться в тихую обитель сна,

Напоминать, как каплями вина,
Я упивался Вашими глазами.
…Я горячо молюсь под образами.


* * *
 Л.З.
Триолет YI

Я жил несмелою мечтою,
Оттачивая пленный стих.
Мой дом был пуст и вечер тих,
Я жил несмелою мечтою.
…Пришли сомнения толпою,
И мне до гроба хватит их.
Я жил несмелою мечтою,
Оттачивая пленный стих.


* * *
Банальная баллада
(Экспромт)

«Король ужасен тяжким гневом», –
Так неуверенно шептал
Паж обнажённой королеве
В траве густой у храма скал.

«Он не узнает! Он не узнает!»
И, от желания дрожа,
Она порывисто ласкает
Колени мальчика-пажа.

Но есть глаза и у тумана.
Жесток седеющий монарх,
Паж умер тайно утром рано
С любовью в искренних глазах.

…Темнеет день, и тень густеет,
У храма скал картина та ж:
Целует груди под кисеей
У королевы мальчик-паж.



НАЧАЛЬНИК СТРАЖИ


* * *

Открой глаза, штабс-капитан,
Восстань из-под стола.
Она на твой крутой диван
Нагая возлегла.
Проснись скорей, штабс-капитан,
Ты слышишь этот звук?
На твой прогнувшийся диван
Ложится к ней твой друг.
О, протрезвей, штабс-капитан,
И грозный лик яви.
Они хотят, чтоб твой диван
Стал ложем их любви.
Но спит и спит штабс-капитан
Со шпагой у бедра.
Скрипит пружинистый диван
До самого утра.


* * *
Ветеран

Седой ветеран, опираясь о палку,
Стоял у дверей освещённого бара.
Медали потрогав, сказала мочалка:
«Послушай, дедуля, а мы с тобой – пара!»
И ноги мочалка всю ночь не сомкнула,
Всю ночь не давал ветеран ей покоя:
В кровати, на полке, на стуле, под стулом,
И лёжа, и сидя, вприсядку и стоя.
Совсем обессилев, мочалка стонала,
Ей было приятно, и больно, и странно.
А бравый старик начинал всё сначала,
При этом покрикивал: «Знай ветерана!»


* * *
Ираклий Степанов

Ираклий Степанов выходит на крышу
С тельцом золотым на груди.
Одно только небо находится выше,
И свет золотой впереди.
Ираклий Степанов десницу подъемлет
И речь ко народу ведёт.
И благоговейно народ ему внемлет,
Народ новых лозунгов ждёт.
Ираклий Степанов доволен немножко:
Всё в мире ему одному.
Потом он зевает тихонько в ладошку,
И сходит торжественно в тьму.
Народ рассуждает под стынущим небом
Как вождь и велик, и высок.
Ираклий Степанов же после обеда,
Рыгая, плюёт в потолок.


* * *
Начальник стражи

Шагает прочь Начальник Стражи,
Поступь его тяжела.
Уходит в ночь Начальник Стражи,
Его покрывает мгла.
Кольчугой звенит Начальник Стражи,
Сжимая тугой арбалет.
Он местью горит, Начальник Стражи,
И злей его в городе нет.
Не чувствует дрожи Начальник Стражи.
На небе не видно светил.
Идёт уничтожить Начальник Стражи
Того, кто жену соблазнил.
Во злобе ужасный Начальник Стражи
Спешит, чёрной местью томим.
Не знает несчастный Начальник Стражи –
Жена его снова с другим.
Неведомы маски Начальнику Стражи,
Шагает, как тень, сквозь луга.
А из под каски Начальника Стражи
Растут пребольшие рога.


* * *
Хмельной бык

Идёт бычок, качается,
Мычит и спотыкается.
Будь проклята хозяюшка,
Что хмелем накормила.
Он утром просыпается,
Водою освежается.
Ох, как трещит головушка,
И мутно с перепою.
Он, падая, ругается
И еле подымается.
Рога винтами крутятся,
И на душе так гадко.
От муки как избавиться?
Хоть впору и преставиться.
Пора идти на промысел,
Авось кто похмелит.


* * *
Ползут клопы со всех сторон
Нарушить мой невинный сон,
Но я на страже, я не сплю
И враз клопов ногой давлю.
Вот бой закончен, враг разбит,
Лишь кровь по простыням бежит.


* * *
Сказочка

В облепиховом лесу
Заяц ковырял в носу.
Тихо пукал и тащился
В облепиховом лесу.
В облепиховом лесу
Ёжик проглотил осу.
Он кричал и матерился
В облепиховом лесу.
В облепиховом лесу
Филин соблазнил лису.
Соблазнил, подлец, и скрылся
В облепиховом лесу.


* * *
Уличный джаз

Старый дворник – дядя Петя,
Он импровизатор улиц.
Он выходит на рассвете,
Виртуоз метлы и джаза,
Старый дворник – дядя Петя.

Честный труженик лопаты
Любит блюзы подворотен.
Он разбрасывал караты
Всех мелодий саксофона,
Честный труженик лопаты.

Он звенел хрустальным шлангом,
Сочиняя свинг асфальта.
Иль за пенистым за Гангом
Он фокстрот лабал граблями
И звенел хрустальным шлангом.

Дядя Петя – царь экстаза –
Степ вколачивал подошвой,
Виртуоз метлы и джаза,
Падая в изнеможеньи,
Дядя Петя, царь экстаза.

А в конце рабочей смены,
Раздевая взглядом женщин,
Шёл, держась рукой за стены,
Он неверною походкой
С гордой выправкой джазмена.


* * *
Первоклассник Миша упрям, как лом.
Он даёт тумаки отличнику Васе,
Он дёргает за косы девочек в классе,
И с них же снимает трусы за углом.


* * *
Напрасно убегала тётя Соня
От грязных приставаний дяди Вити:
Её поймал он в тёмной подворотне,
Она сопротивляться перестала.


* * *
 А.К.
Про мильцанера

Мильцанер гулял с дубинкой
В серой гербовой фуражке,
С пистолетом, в портупее,
И скрипели сапоги.
А вокруг свистели птички,
Даже бабочки летали,
Шли доярки, комбайнёры,
Шли рабочие к станкам.
Он тогда в немом восторге,
Окружающим томимый,
Шваркнув об землю фуражкой,
В небо синее взлетел.
Рукава его, как крылья,
Лычки золотом пылают,
И дубинка в крепкой длани,
Вьётся, вьётся на ветру.


* * *
Элегия

Собаки роются в помойках,
И кошки писают в подъездах,
А мне опять чего-то грустно
И водки хочется глотка.
А я такой весь одинокий,
Кругом нахалы и невежды,
И я рукой в кармане правом
Лелею ручку молотка.


* * *
Песня

Я хочу служить в милиции.
Эх, да мать твою еттить!
Под рубахою под ситцевой
Воронёный ствол носить.
Или в серо-синем кителе
Дать кому-нибудь в крестец,
Чтобы все вокруг увидели,
Что я муж, а не юнец.
Бить е…ла полупьяные
У пивного у ларька,
Чтобы знали окаянные
Деревенского царька.
Чтобы девки без амбициев
Все ложились под меня.
Я хочу служить в милиции,
Аксельбантами звеня.


* * *
Моя жизнь

Будильник. Утро. Чайник. Спичка.
Работа. Перекур. Обед.
Конец работы. Электричка.
Дом. Телевизор. Ужин. Свет.
Кровать. Подушка. Одеяло.
Будильник. Утро. Бутерброд.
Работа. Магазин. Народ.
Дом. Утро. Отпуск. И сначала.
Будильник, утро, электричка,
Дом, перекур, кровать, обед,
Конец работы, чайник, спичка,
Будильник, телевизор, свет,
народбудильниксветкровать
конецработыодеяло
светэлектричкаисначала
домутроотпускиопять.


* * *
 Е.К.
Безысходность. (После Указа)

 Всё будет так. Исхода нет.
А.Блок

Винмаг поблизости, знакомый дом,
Уютный дворик в переулке старом,
По-прежнему в песочнице с грибком
Звенят мужчины стеклотарой.
Переживи ещё хоть сотню зим
(А можешь – тыщу, Бога ради),
Всё будет так: двор, гриб, под ним
Сосредоточенные дяди.



ИЗ ЦИКЛА «ЧЕТВЕРОСТИШИЯ»


1.
Звёздный ветер дымом веет,
Ночь плетёт седую косу,
А вдали окошко тлеет
Красной точкой папиросы.

2.
Если б, звеня стрелками, как мечами,
Время повернуло бы вспять:
Иссекли бы Иисуса бичами
И распяли бы его опять.

3.
Люди!
Не убивайте надежду!
Она
Как яркий проблеск между
Кошмарами чёрного сна.

4.
Кому-то рай. Кому-то ад.
А кто-то гласу Бога внемлет.
А в небе города горят,
И клочья падают на землю.


6.
Зачем сушить цветы меж листьев книг,
Вдыхая аромат слепого тленья,
Будить в душе давно прошедший миг,
И тешить душу призрачною тенью.

7.
Лампа погасла. Что из того?
Мне не почувствовать запах весны.
В мире вокруг нет никого.
Есть только сны.

8.
Опять, скользя на гладком паркете,
Ты чувствуешь боль в открытых глазах.
Покорность зачтётся на этом свете,
А бунт зачтётся на небесах.

9.
Виселица скрипит суставами,
Качает петлёю на ветру.
Те, кто вчера были правыми,
Выходят на небо поутру.

10.
Кровь солона, и слёзы солоны.
Так отчего кружатся вороны?
У мертвецов глаза без дна.
Кровь солона.

11.
Я устал от подставленных ног,
Я устал от прищуренных глаз,
Я устал от пустынных дорог,
Я устал от потерянных фраз.

12.
Если б несущие крест свой
Не знали о вечности жизни,
Много ли было бы их
С тяжким крестом на плечах?

13.
Владелец света и тепла
Ушёл в изгнанье.
Когда-то здесь весна цвела,
Теперь – молчанье.

14.
Если на небе не видно луны,
Это не значит, что ночь навсегда.
Если на небе не видно звезды,
Просто упала звезда.

15.
Где это было, в какой стороне,
То, что теперь отраженье во сне?
Был я иль не был в те времена?
Память жестока, молчанье – стена.

16.
Всё повторится? Нет. Едва ли.
Меня не ждут, и я не жду.
И если спросят: «Вы стихи писали?»
То я отвечу: «Больше не пишу».



POST SCRIPTUM
Из последнего


* * *
Про Венецию

А в Венеции чудной – тихий плеск отраженья каналов,
Там звучат серенады от вечерней до ранней зари.
А в Венеции тонкой – культ виолы, луны и кинжала,
А в Венеции вечной – гондольеры поют о любви.
Там в прозрачные ткани оправляют движения женщин,
Там лучатся улыбки, огранённые блесками губ,
Там не знают, что счастье бывает и большим, и меньшим,
Там не знают господ, там не знают униженных слуг.
Там не знают униженных женщин.


* * *
В дождливый осенний день
Я слушаю капель бег.
И листьев – осенних калек –
Я чувствую смертную лень.
Мне кажется, сонная тлень
Продлится весь долгий век.
И даже пушистый снег
Не скроет осенний день.


* * *
Триолет YII

Я каюсь и опять грешу,
Я вновь грешу и снова каюсь.
В постылом круге пресмыкаюсь,
Я каюсь и опять грешу.
Стремлюсь к земному шалашу,
А через день в бега пускаюсь.
Я каюсь и опять грешу,
Я вновь грешу и снова каюсь.


* * *
Горит Париж огнём Монмартра,
Течёт движеньем эпатажа,
Тасует крапленые карты
Под кастаньеты экипажей.
А в этот час в Пале-Рояле
Король в пустынном кабинете
Играет рондо на рояле
В неверном заоконном свете.


* * *
Фрегат моей мечты – чернеющий остов,
Несчастный полутруп, несбывшийся пират,
В кругу сырых могил и в обществе крестов
Мечты моей фрегат.
Мечты моей фрегат – без парусов и мачт,
Без румпеля и вант, без якорных цепей.
Терзает день и ночь безвременья палач
Фрегат мечты моей.
Моей мечты фрегат когда-то в блеске сил
Носился по морям в исканьи Красоты,
Теперь в сухом песке свободу схоронил
Фрегат моей мечты.


* * *
Сонные заводи, тени зеркальные,
Пепельный запах луны.
Сонные заводи – водные спальные,
Тихи прозрачные сны.
В двери хрустальные входит покаянно
Лилий изнеженных ряд.
Сонные заводи, сердце оттаяно,
Кажется, свечи горят.
Лебедь олуненный, в воды закованный,
Грустно оправит перо.
Сонные заводи – мир очарованный,
…Танец… Равель «Болеро».
Свечи зажжённые, отблески на воде,
Лица русалок в тени.
Сонные заводи, сонные заводи,
Пепельный привкус луны.


* * *
Желанье (сонет XYIII)

Любимая, Вы кажетесь мечтой.
Вы томно пьёте нежными глотками
Из летнего бокала – с лепестками
Луны и трав замешанный настой.

Я отравляюсь в Вашей красотой
(И сердце бьётся резкими толчками),
А я слежу за Вашими руками
И сам касаюсь тихо их рукой.

О, милая! Я Ваш! Я на пороге
Безумия! Ласкаю Ваши ноги
И жажду миг сплетенья наших тел.

Горячий миг, когда бессильны слёзы,
Когда качаются вокруг берёзы,
И умирает смятый чистотел.



ЭПИТАФИИ


1.
Он шёл по дороге мечты,
Он шёл по дороге сомненья,
Он шёл по дороге страданья,
Но только сюда и пришёл.

2.
Всё прах и пепел,
Всё тлен и мусор,
Могильный камень
И тот не вечен.
А что сказать о человеке,
Созданьи хрупком и уязвимом?

3.
Себе

Здесь лежит Дмитрий Хорин –
Поэт и дурак.
Он прожил через жопу
И умер никак.