Мотивы. 10 октября. Полночь

Я хотел бы дотянуться до звезд.
Я хотел бы замереть в облаках.
Избежать всех ошибок и быть ослепительно чистым.
И потом на холодной стене
Хоть частицу того, что в стихах,
Развести в полутьме, расставаясь с искусством солиста.

Я обходился без слов,
Когда нужен был крик,
Когда ветер ждал вопль
И струилось дыханье над скомканным флагом,
А тщедушный старик
Собирал голоса над пустым саркофагом.
Я пытался уйти,
Но хотелось еще промедленья
И горячих ночей,
И промозглых окраин уснувшего мира,
И швейцарских часов
До испуганного исступленья:
В день битья палачей
Все осталось в движенье.

Прочь, горчичные губы
И стершиеся купола!
На стене все едино до плотского блеска.
Пусть горят и тулупы, и пышные шубы,
Ну а дыма придется отведать сполна.

... Уставали мы пятиться вниз,
Под прикрытием чисел смотреть в никуда
И держаться руки,
Обозначенной зыбко.
Превращает круги
В осторожную близь
Непонятный пастух, и темнеет вода,
Заливает лицо,
Есть еще полминуты
И прошлая вечность
За спиной.
Но меняется черная ночь,
Провожая волнение смуты
Под полной луной.
И блестят те глаза, что ЕЩЕ дороги,
Чтобы выстрелить ложью
В заправленный воском
Золотой канделябр.

Гаснет свет над последнею блажью
Пурги,
А глаза все смеются, и губы звенят.
И проносится ветер, и ломит в руках,
Так, как будто еще не ложился.
А может, они позвонят,
Эти гордые птицы,
И крылья развесят,
Забыв о силках
И мотивах пропущенных песен?..
Но те губы гудят,
Губы шепчут о нас
И молят о последней завесе,
Чтобы не было холода в блеске вина,
Не рвалась обреченная веком струна,
Но рефрен всюду чтят:
Декаданс, декаданс.

Октябрь 1992