Старый-новый год

      
    
     Когда под старый новый год
     плеснет на донышко кьянти
     дабы не кануть в соблазн
     оставлен на столе бокал,
     есть позвоночник января
     звучание полета снега
     и вечер приходящий днем
     еще не верящий в себя --
     есть оглушенный горизонт
     в котором белое на белом
     где обитает тайный смысл
     единый образ – тишина,
     в ней искушения немало
     несуществующая ветвь
     стекла под ветром не коснулась,
     но уличенное тепло
     вернулось замыслом в двустишьи
     не дальше локтя --
     искорежит смысл
     попытка неповиновения взору
     в котором подкупающий уют
     ночной Венеции
     и утреннего Рима
     и то, что неуместно в  этой гамме
     возникнет неминуемо затем,
     чтоб было с чем
     сравнить Замоскворечье --
     все тот же запах воска, мандарин,
     домашней хвои, кожанного кресла --
    
     таков должно быть старый новый год.
    
                январь, 1999