У родника

               

На берегу деревья-аксакалы,
раскинув,  кроны мощные застыли.
В тени их прятались уставшие аулы,
когда-то здесь переселенцы жили.

Под этим вот карагачем корявым,
стоял барак, облитый  рыжим цветом,
родник, поросший порослью кудрявой
                дарил людей прохладой жарким летом.

Ну, а сегодня холмики из глины,
покрытые мохнатой жёлтой пылью,
нам выгоревшие выставляют спины,
напоминают, это было былью.

Рождались дети, люди выживали
про нары запрещалось вспоминать.
А вы под этими деревьями бывали?
Вас не снимала с тех деревьев мать?

А Сталин на портретах улыбался,
Вождем, считаясь, братом и отцом,
Врагом народа дедушка считался,
И был расстрелян он в тридцать восьмом.

Прошли года, теперь он невиновен.
Его, как и других оклеветали,
но дух надорван, смят и обескровлен,
но это для истории -  детали.

А мне отец не рассказал ни слова,
из этой жизни, чтобы боль не выдать.
Когда деревья я увижу снова,
Остановлю автобус я и выйду.

Пройдусь в тени ветвистых одиночек,
на старый холмик может-быть присяду,
и помолчу, я пятая из дочек,
с моим отцом, я мысленно побуду.

И вспомню бабушку, её уют и ласку,
огромный фикус дочиста отмытый,
о том, как у неё просила сказку,
чтоб о красивой жизни и о сытой.

Не стало их, они прожили жизни,
воспоминанья унесли с собой.
Я точно знаю, что они ходили
сюда за родниковою водой.