Весна в москве 2001

ВЕСНА В МОСКВЕ

               
2001


Все глупости, которые  ты  придумала –
это правда


*     *     *
На улицу, на воздух, на природу!
Притягивает солнце крик грачей.
Из луж беру воды холодной пробу,
Непробуждённый, дерзкий и ничей.

Немеют пальцы в непрозрачной влаге,
В утратах утра тает снег немой.
И я кричу, глаза слезами гладя:
На воздух, в переулки, за весной!



ЗАЧАТЫЕ В БЕЗЗАКОНИИ


*     *      *
Открывают меня наружу
Слюдянистые дырки в башке.
Я хочу, чтобы стало хуже
Тем, кто любит бегать в мешке.

Пусть мороженое – детям,
А взрослеющим – веру в смерть
И второе тысячелетие,
Закончившееся в четверг.


*     *     *
Бессчётно было женщин у меня,
И ни одной из них я не дал счастья,
Неверность на наверность разменял
В преддверии двенадцатого часа.

Слов выспренних ответственный редактор
За правдой в лабиринтах отстоял
И искренне скончаюсь послезавтра
От передозировки бытия.


*     *     *
Возьми меня к себе, Господь,
В небесные библиотеки.

Не оправдаться на бегу
Бессвязным всплеском междометий.

Дымится выжженная плоть,
Прогорклый дух из горла цедит.

Но я, наверно, не смогу
Повесить тело на рассвете.


*     *     *
Примерные дети учебников рваных
Встают по утрам с непомятых перин,
Отрезанный форточкой воздух отравлен,
Впиваются в руки занозы перил.

Усталость рождает бездушность безверья,
Отставших сроднив в безвоздушности лет,
Где честностью страсть невозможно измерить,
Где искренен только улыбки скелет.

Но ветер срывает с окна занавески
И силою вздоха расколет стекло,
Дыханием рваным, неровным и резким
В застывшей душе возрождая тепло.

Слияние тел, сопряжение духа –
Два выдоха светлых, два ровных крыла,
Насквозь открываются люди друг другу,
Бесхитростно чувство и воля смела.
          
Прекрасное дело замыслил Господь,
Когда для влюблённых придумал любовь.


*     *     *
Новостями по телеку
Разрезается мир.
Полюби меня, нЕлюбя,
Или прочь прогони.

После ночи неласковой
Побежим по делам.
Пустоглазыми масками
ОбразА в зеркалах.

Протирается взглядами
Отражения муть.

«Истина где-то рядом.
Нужное подчеркнуть».



ЖИВУЩИЕ ЖИЗНЬЮ



*     *     *
Прекрасно ничего не делать,
А жить, безумствовать, желать,
Сжигая в наслажденьях тело,
Когда любовь не тяжела,

Природы созерцать извивы,
Лаская лысину теплом,
И вечером принять красиво
Смерть за обеденным столом.


*     *     *
Тени пятнистые капель дождя наползают на стены.
Лужи покрыли асфальт, как куски холодца.
Молний мигалки слепые, оглохшие грома сирены
Страхом смертельной беды оживляют сердца.

Смазанных лиц очертания призрачно лучше.
Телом промокшую ветошь одежды согрей.
Дымом из труб водосточных возносятся тучи
И растворяется в ливне второй смертный грех.


*     *     *
Байкал – тысячелетняя вода,
Чиста, как первый поцелуй монаха,
Стара, как шутка, сказанная к месту,
Большая, как надежда навсегда.

Заполню стол бесплатной ерундой,
Камнями с одинаковою жизнью,
Чей возраст округляется годами,
Судьба которых – прятаться водой.

К тебе вернусь, обидчив, слаб и мал,
В секрет ежесекундного движенья,
Которого покой хранит извечно
Вода тысячелетняя – Байкал.


*     *     *
По радуге летает бабочка,
Крыло окрашено пыльцой,
И усики её забавные
Щекочут солнышку лицо.
Мелькают кругленькие капельки
На колокольчиках цветов…

А я хочу прожить неправильно!
И сделать что-нибудь не то!


*     *     *
Луна скользит быстрее, чем машина,
Машина вниз съезжает к побережью,
Колёсами отталкивает гору.
До моря километр – по вертикали.

Платанов тени сумрачней и шире,
Свет лунный их листву на дольки режет,
Бесчувственный к растительному горю,
Которое мы так и не узнали.


*     *     *
Полнолуние было вчера,
и сегодня луна пусть останется точно такой же,
Потому что мне нравится ночь,
освещённая полной луной.
Я люблю, где светло,
где легко, глубоко, необычно, просторно, спокойно.
Я люблю, когда знаю, что вижу
нестрашную ночь.

Две недели назад
тощий месяц хвостом выволакивал мелкие звёзды,
Их разбрасывал по облакам,
надрезал и прокалывал тьму,
Проскользнул между туч,
подрожал отраженьем в воде и, довольный, скатился на отдых,
Скрывши матовый свет,
затуманив небесную муть.

А сегодня прошли навсегда
две недели без гладкого, белого, ровного, круглого света,
И луна остаётся гореть,
чтобы не горевать на земле.
Я пришёл, я смотрю снизу вверх
и встречаю простое, как луч, откровение, льющее сверху
Клятву полной луны,
что сегодня мне не умереть.


*     *     *
Смотря на полную луну,
Я верю в несуществованье
Иных капризов мирозданья:
Комет, которым не свернуть,
Планет, чей впредь исчислен путь,
Метеоритов возгоранья,
Галактик звёздных остыванье,
Дыр чёрных, жизнь которых – нуль…
Смотря на полную луну,
Я верю в истину. В одну.


РОЖДАЮЩИЕ ЛЮБОВЬ


*     *     *
Он двигался легко
И ускользал обратно,
Невидимым влеком
Чуть слабо, еле внятно.

Волнуясь, ожидал
В пленительном пространстве,
Как будто навсегда
Возвратов постоянство.

Касался, где дрожит
Восторженное тело.
Казалось, дорожит
Быть ласкою несмелой.

Растаяв, истекал
В покое расслабленья
И медленно стихал   
В глуши сердцебиенья.


*     *     *
Мягко ноги согнув
и расправив изящно колени,
Замирая на миг
и за сетью сомкнутых ресниц
Осознав глубину
порождения общих движений,
Оживляющих мир
чистоты сокровенных страниц.

Обвивая собой,
обнимая, целуя, лаская,
Погружая и вновь
ускользая на край и за край,
В возрождающем боль
наслаждении медленно тая
Оживляющим ночь
недрожащим касаньем бедра.

Раскрывая навек
сокровенные вечные тайны,
Радость тела даря,
в плавных пальцах тепло возродив,
В разливающих свет
невозможных глазах, неслучайных,
И в восторге горя,
и ладонями счастье прикрыв.


*     *     *
Расстёгивая пуговицы сверху,
Одна, вторая, пауза, ещё,
Я навсегда с тобой останусь первым,
Доверился кому румянец щёк.

Отбрасывая призрачный халатик
И обнажая линии руки,
Смогу опять надеяться, желать и
Вновь возвращаться, чтобы вновь уйти.

И, опускаясь рядом на колени,
Собою растворю твоё в тебе.
И никакая сила не отменит
То, что любовь вливает в колыбель.


*     *     *
Я полюбил её беспечно,
Увидев белизну руки,
Обнажены когда предплечья
И одеяния легки.

Люблю я стан её высокий,
Люблю сомкнутые уста.
Целую в грудь, целую в щёки
И в середину живота.

Когда она тихонько гладит
Меня по ветреным губам,
Готов на всё я милой ради,
Подобно преданным рабам.

Она ложится на подушки,
Облокотившись локотком,
И безнадёжные подружки
Опять завидуют тайком.

А мы задёргиваем полог,
И вихрь взвивается за ним,
И вечен миг, и  день недолог,
Когда нам сладостно двоим.

Люблю ласкать движеньем мерным
То, что скрывает кисея,
Свеча сгорает, свет вечерний
На нас таинственно лия.

Когда же падают накидки,
То застывает красота,
И вижу близко образ зыбкий,
Где дышит каждая черта.

Касаюсь трепетно рукою
Её разбросанных кудрей,
Что светлорусою косою
Сплетаются ещё нежней.

И вдоль по ленте шелковистой
Я обвиваюсь вкруг неё,
Любимой, искренней и чистой,
Когда она отраду пьёт.

Дотрагиваясь осторожно,
Я достигаю глубины,
Проникновенная возможность
Слиянья солнца и луны.

И затмевается сознанье,
И дрожью вспыхивает стон,
И только шёпотом признанье
Звучит до вечности времён.


*

*     *     *
Весна в Москве! Как много в малом!
Не спи, любимая, не спи!
Растут из воздуха цветы на снеге талом,
И лужи испаряются, как спирт.

Наш клён лохматый, милый попрошайка,      
Скворечники расправил, прост и хитр.
Я буду снегу помогать растаять
И до утра читать тебе стихи!