Нефранцузская история

         ЙАСНЫЯ & ИВАННА ФОТИ.
***********************************************************
История зачата и рождена в ночь с 5-го на 6-ое августа в приступе сестринской любви:)
ЙАСНЫЯ: Двум "последним теплым дням" уходящего лета, вернувшим мне мои семнадцать, и ставшим ЭПОХОЙ.
ИВАННА: Моя благодарность, которую не выразить словами:
- тебе, Любимый - за себя;
- тебе, Сын - за будущее;
- тебе, AKVAREL`KА - милая сестричка, "в твоих волосах запуталось лето", за то, что ты - НАВСЕГДА.
Главным я считаю то, что говорю вам свое СПАСИБО.

***********************************************************

          Я судьбу просить ни о чем не буду,
          Лишь раскрашу память ярко-изумрудным.

          Смех раскрашу синим, а мечты - прозрачным,
          Засмотрясь на облако… стану равнозначной.



Латинский квартал Парижа поражает обилием уличных ресторанчиков. А вот там, видите, на углу в кафе, под красным зонтиком сидят две девушки? Это мы с Леей. Лея – из Москвы, гостит у меня уже неделю. В Москве сейчас апрельская слякоть, и Лея приехала ко мне лечиться от потерь и разочарований очередного «романа века». Время для визита выбрано как нельзя лучше: в Париже – ВЕСНА. Парящая в небе ласточками, кружащая и благоухающая сиренью, светящаяся пробудившимся огоньком в глазах прохожих. На улицах море цветов и солнца, нежно ласкающего все, что тянется к нему.
Конечно, все люди разные, и не всякому понравиться этот город, но Лее он нравиться:
- Париж – удивительный город! Мне кажется, что в воздухе разлит флёр беззаботности и легкости. Я бы хотела остаться здесь навсегда, встретить здесь свою любовь, прожить здесь всю оставшуюся жизнь…
- Это верно, Париж – город, в котором живет радуга. Такая радуга, которая бывает в самом конце, перед тем, как она окончательно растает, как будто никогда и не было ее в небе…  В этот момент краски в ней не резки, они плавно перетекают друг в друга. Вот такой он, город Париж. Ты верно подметила – французы, действительно, относятся к жизни не так как американцы, не как русские. Для них жизнь – не бизнес, не работа, не вещи, они (мне кажется) успевают увидеть прелесть в жизни, сделать ее ярче. Однако, все в жизни двояко… Вот послушай такую историю из французской жизни…

Приблизительно в одном году родились две пары близнецов. Одна  пара,  мальчики,  родились на юге в По.  Старшего звали Жан, младшего -  Клод.  Другая пара из Дьепа – была девочки, Аннэт и Мари.
То время, пока они росли, мы опустим (ведь они еще не встретились). Хотя, следует заметить, что Господь очень неравномерно разделил свои дары в этих парах, и многим казалось, что если бы вместо пары юношей был один, то он был бы идеалом мужчины… Но их было два… Жану достался холодный ум, трезвый расчет, а Клоду – горячность и гедонизм. Они оба были одинаково красивыми авантюристами. Естественно, при таких качествах, им было тесно в городишке их детства.
А что же наши девочки? О нет, это  уже – юные феи… Аннэт выросла и мечтала о беззаботности и веселье, а Мари…   Возможно, холодные воды Ла-Манша в их родном Дьепе (на которые, еще будучи совсем маленькой девочкой, она могла смотреть часами и находить все новые и новый лики этого струящегося потока), а  может ночная гостья Луна подарили ей внешнюю отчужденность – белую матовую кожу, глубинный хрусталь, обрамленный смолянистой тенью ресниц… И лишь изредка живость натуры плясала искорками огня в ее глазах (но это ведь не всякий разглядит, правда?).
Суждено было этим парам встретиться в Париже на излете лета. Нет, они столкнулись… именно, столкнулись, нос к носу, когда ранним утром выходили из клуба. Приступ веселья охватил их: они провели всю ночь в одном клубе, а познакомились только утром – у выхода.

Клод утонул в беснующих  огньках глаз Мари и понял, что это – Она. Сказать, что его любовь была взаимной – это почти промолчать.  Мари жила  этой любовью, как первой и последней. Её любовь не была слишком страстной, но была удивительно нежной. Однажды, поздней осенью, когда на  Париж опустился густой туман, Клод с Мари прятались под мостами на Сен-Мишель и искали друг друга по шороху шагов… Клод поймал Мари  под Маленьким мостом… Долго, обнявшись, сидели они на берегу, укутанные туманом, и только старушка Сена слушала их шепот о будущем… Вокруг этой пары всегда было много друзей, но самыми близкими для них оставались Жан и Аннэт. Однажды после вечеринки они решили отправиться в Бонифаччо – в старинный город пиратов на Корсике. В ту же ночь, опьяненные безрассудством молодости и счастья,  глядя в  освещенные окна Дворца Правосудия, они кричали о нерасторопности фликов… через Сену... через чугунные кружева набережной Орфевр…   
Итак, молодые люди жили весело и беззаботно, благо деятельность Жана и Клода позволяла сие. Клод так рассказывал о ней Мари: «Мы с Жаном – современные Робин Гуды, мы – авантюристы, но стараемся только для себя. Жан думает, а я все весело делаю…» Эта последняя фраза увязла у него в голове, и он мысленно возвращался к ней снова и снова. Пока она не укоротилась до: «Я ВСЁ ДЕЛАЮ…»
Шло время, четверка была по-прежнему вместе. Вернее, Клод с Мари были вместе, а Аннэт  была рядом, ну а Жан… Жан – думал,  он выискивал нехоженые пути и был  виртуозом - мошенником. И пока думал, он не заметил, как менялся Клод, который «ВСЕ ДЕЛАЛ».  Но однажды эта уверенность, большая, как слон, не смогла поместиться в нем…
Клод самостоятельно провернул одно дело и украл Шагала. Упиваясь успехом, он порвал с Жаном.  Жан, выходя из дома, думал, что так, вероятно, бывает всегда, и укорял себя, что просмотрел брата.
Он устало опустился на крыльцо.
 В калитку входила Мари.
Её берет слегка съехал, подмышкой она держала багет, а в руках – пакет с фруктами. Мягкое утреннее весеннее солнце светило ей в спину. И она казалась Жану изящной статуэткой, ожившей, чтобы радоваться жизни...   
- Салют, Жан! Клод приехал? – запыхавшись спросила Мари.
А Жан, молча, стараясь запомнить ее такой, закрыл глаза…
… Мари все увидела сама: и пьяных друзей Клода, спящих в комнате на полу, и его самого в постели с Аннэт и еще двумя девушками, одна из которых была китаянка.
Из выпавшего пакета по полу катились оранжевые задорные апельсины, похожие на спустившееся с небес солнышко, размножившееся, но не утратившее своей силы над всем живым…
Мари на дрожащих ногах молча пошла к выходу.
Жан видел, как воды Ла-Манша в ее глазах подернуло рябью, которая, колыхнувшись в последний раз, замерзла… И от этого безбрежного льда в нем окончательно проснулся беарнец. Умный беарнец, который знал, что блюдо «месть» едят холодным.

…Прошла неделя... Сомнамбула  Мари монотонно кивала Жану на его  попытки объяснить ей схему дела.  И с равнодушием надела принесенное Жаном  платье.
Накануне Клод заказал Аннэт голубое вечернее платье.
А Жан оставался умным беарнцем, у которого все портные – ЕГО ПОРТНЫЕ.  И было сшито два платья «для Аннэт» . Су Линь, забирая наряд, в дверях столкнулась с Жаном, в глазах которого заметила взбешенных чертят, так знакомых ей  по глазам Клода, и коробку с платьем в руках …
Вечером, отправляясь в ресторан, они с Клодом заставили Аннэт надеть иное платье.
Когда Жан с Мари, придя в ресторан, увидел всю компанию в сборе, он аплодировал гению в своей душе  - все удалось!!! Аннэт была в бронзовом коротком платье!!! Клод усмехался:
- Я разгадал твой трюк, Жан! Они – неодинаковы! Что ты задумал?
- Я не задумал – я сделал. Я подменил подлинник, который ты отдашь сегодня на копию, но раз ты понял мой замысел, то мне не интересно. Возьми, брат. И еще у меня есть один подарок для тебя: моё имя и холодильник. Новый холодильник, в котором ты сможешь остыть.
Клод сидел, сравнивал обе картины, пальцами ощупывая маслянистые изгибы холста, и не понимал, где копия…
…Голубые волны канкана парализовали  зал… Мари плясала, истерично смеясь…  Глядя на это, Клод заметил:
- Знаешь, Жан, кочерыжка от капусты – ненужная вещь, ведь вокруг еще много свежих упругих кочанчиков…
- В кочерыжке, брат, обнажена вся суть, как в оголенных проводах, по которым идет ток.
Мари казалось, что она ничего не слышит, и только в машине, куда ее усадил Жан, она вспомнила его странные слова. Машина направлялась в Дьеп, за рулем сидел Дидье, друг Жана, и молча курил.
- Дидье, как Жан мог подарить Клоду свое имя и новый холодильник, где он остынет?
- Может Жан решил отойти от дел?
- А причем здесь кочерыжка…
- Не знаю, о чем ты…
Потом Мария жила в Дьепе, но недолго. Она поддерживала остатки сил вином с водой и не понимала  зачем.
Однажды выйдя из дома, она попала под дождь и как бы проснулась. Проснувшись, она увидела странную картину: под дождем по улице медленно ехал грузовик, а за ним привязанный шел ослик. Это ее удивило и рассмешило.  Она не знала, какой сегодня день и год. Купив на углу свежий номер «Трибюн»: «Сегодня вторник 18 сентября», - сказала себе Мари. С первой  полосы газеты на нее смотрел Клод. Из-за решетки. Сенсация номера говорила о том, что полиция раскрыла похищение картины Шагала.  «Вот ты и остынешь, Жан Вальжан!», - подумала Мария.
И даже в кровати она шепотом повторяла: «Жан Вальжан, Жан Вальжан…»
А потом поняла, что ее болезнь закончилась и она закрыла глаза.
А за окном дождь тихо пел  свою песню…
…Когда я закончила рассказ, Лея задумчиво скользила взглядом по проносящимся мимо расплывчатым лицам случайных прохожих. И только потом сказала:
- Ты говорила о легкости, с которой французы относятся к жизни, а эта удивительная история совсем нелегкая…
- Ты, верно, хочешь сказать, что она – нефранцузская? В ней есть один секрет… разглядеть его трудно. Дело в том, что этих девочек в детстве звали Машенька и Аннушка, и это, правда, была не совсем французская история. А рассказала я тебе ее специально: вспомни, как тихо поет за окном дождь свою песню, а на разливанном каплями стекле пишется рассказ о твоей боли. Боли, рожденной потерей, отчаянием или безысходным одиночеством… И выхода только два: либо ты понимаешь, какая это мелочь, и что ЭТО – НИЧТО перед красотой песни дождя, либо ты сидишь по эту сторону стекла, и горе точит тебя изнутри, а за окном – светит солнце или идет снег, а в комнате вы в двоём - ТЫ И ТВОЕ ГОРЕ.  И только от человека зависит, что он выберет.