Страда

Любимая! Садись скорее в сани!
Поедем снег в Сибири убирать...
Но чу!
Из недр земли ползут на пашню камни...
Так, значит, браться за перо пора!..

... В разгар страды шли камни собирать
комбайны ветхие.
Отдельно взятый хлебороб
с серпом, заломанным за локоть тощий,
на жито шел, буксиром маломощным
влача вслед за собой коня и плуг
и тещу в подрессоренной тележке.

Окрест иллюзия бобовых бушевала,
и редким колосом тянулась к небу гать...
И хлебороб к уборке урожая
прибег, дабы Отчизне помогать,
тем приумножив поступь пятилеток
и закромов несметных центнера.

Спасибо, хлебороб, тебе за это!
Пою тебя: ура тебе! Ура!

Но хлебороб пред славой не возропщет —
поставит на откос тележку с тещей
(пускай стоит. Авось кто и столкнет!)
и на засеянную житом площадь
хозяйской поступью уверенно шагнет,
где и увязнет тотчас по колено,
имеющее место на ноге,
произнося при этом непременно
родное сердцу слово с буквы «х» —

«Хлеба!»..
И — с житом в рукопашный...

А что же конь?
А конь стоит у пашни,
готовый слечь от приступа инфаркта,
при мысли, что в борьбе за урожай
он должен заменить комбайн и трактор...
а у него и спазмы, и парша,
и слепень-муха насмерть заедает,
и хлорофилла в пище не хватает,
и стоя спать приходится в конюшне,
и жить ему в противогазе душно...

Но тут читатель скажет: вот те раз!
Откуда на коне противогаз?

Я просветить читателя обязан
насчет предмета на коне противогаза:

Конь прежде осьминогом жил в пучине вод.
И осетрину вдоволь ел, когда был молод...
На почве моря он имел успех. И вот,
он повстречал однажды рыбу серп-и-молот,
которая плыла на семинар...
В его груди тотчас возник пожар:
он воспылал к ней гидравлической любовью,
присоски щупалец своих к ней устремил...
Но та, проплыв, не повела и бровью.
И стал с тех пор бедняге свет не мил.

Его чернилами тошнило и рвало,
он даже помышлял о суициде...
Однако спас его полковник отставной,
который всякий раз, придя рыбачить,
шел на дно
и, по привычке, там искал противогаз,
утерянный во время срочной службы.

В один такой вот раз
полковник осьминога спас.

Случилось это так...
Подводное теченье
вдруг сорвало фуражку с плеч
и размотало с головы портянку,
посредством коей устранялась течь
морской воды в дыхательную полость организма.
Полковник, верный идеалам ленинизма,
стал задыхаться.
Он расстегнул воротничок,
ослабил портупею на две дырки,
нащупал партбилет... и вдруг...
Он увидал на дне морском
противогаза бледное свеченье...

(Но то, резиновой поверхностью блистая,
лежал на дне мятежный осьминог).

Смекнул полковник: что-то тут не так!
Он моментально бросился на дно,
и выполнил команду «Газы!»,
тем проявив боеготовность,
армейскую смекалку и Устав.

...Полковник был военруком
в колхозе «Бройлер Октября».
Он там командовал планшетом
»Отданье чести на ходу»
и изучал прием «Нале-во!».

Однако же, крестьянкою рожден,
которая за лошадью бежала
и обронила сына на ходу
на бороны железное начало,
полковник был не сплошь военруком,
но и радетелем за сельское хозяйство,
что в общем-то его и побудило
пред зоотехником поставить ходатайство
исследовать предмет противогаза,
коль скоро тот
порою признак жизни подает
и... инвентарный номер не имеет.

Ветеринарный институт
дает достаточную базу,
чтоб отличить в обилье форм
противогаз от осьминога.

Ветеринар и зоотехник,
призвав свидетельствовать Бога,
эхсперментирывовали долго.

Ветеринар в конце концов
вскричал такой научный тезис:
»Сейчас мы сделаем генезис!
Кобылу! Скальпель! И пинцет!»

Склонившись ниц над пациентом,
ветеринар проник пинцетом
в интимный орган осьминога,
поковырялся там немного,
потом изъял оттуда слизь
и, изучив посредством линз
молекулярное строенье,
аэрозольное вкрапленье
под хвост кобыле произвел,
после чего сказал: «Тампон!»
и вымыл керосином руки.

Итак, читатель догадался,
что конь, который мирно пасся
в предчувствии инфаркта возле пашни,-
и есть тот самый результат
научного эхспермимента...

А, собственно, к чему я это?..

А ни к чему!
Вот, чувствую, как камни
из недр земли ползут, ползут...
Кому их собирать? Не нам ли —
тем кому камни попадают на косу.