Небесные тела

Солнце блестело в воде и окнах,
Солнце блестело в зрачках,
А я стояла на лунной дорожке
И смотрела на солнце в воде….

Солнце играло на сводах храма,
На чугунных оградах погоста,
А месяц, как сахарный белый обломок
Сладко к губам прикасался…

И я сказала: «Не нужно мне солнца!
Всеобщего желтого счастья!
Хочу безраздельно владеть одним,
Но только моим потоком!»

И солнце потухло. И дивный месяц
Такой молодой и острый
Мне улыбнулся с черного неба
Улыбкой щербатой, тонкой…

И он катал меня, как на качелях
На белом своем коромысле
И я смеялась, и мне хотелось
Чтоб это вовек не кончалось….

Но вот расти неуклонно начал
Тонкий обломок белый…
Края исчезли, он стал превращаться
В странную круглую сферу…

И чем круглее он становился,
Тем меньше меня целовал он,
Тем меньше смотрел на меня с улыбкой,
Катал на своих каруселях…

А я скиталась по черному небу
В надежде, что я ошиблась,
Но вот мой месяц в луну превратился
И вовсе меня позабыл он…

А я кричала, а я рыдала,
Не веря метаморфозе:
Смеясь, луна ко мне повернулась
Темной своей стороною…

И я упала на острые иглы,
На битые стекла ночи
И я сказала: «Ну что ж. Так надо.»
И вдруг услышала голос…

И я узнала тот голос светлый,
Голос давно забытый!
Солнце сказало: «Я снова зажгусь!
Хоть ты меня и отвергла…»

И вдруг испарилось дыхание ночи,
И вдруг слепота исчезла
И словно ножами – лучами солнца
Тьма сражена была…

И больно в глаза мне ударил отблеск
На сводах того же храма,
На тех же тяжелых чугунных оградах,
Солнце в зрачках и окнах…

И я стояла, как будто снова
Пережила рожденье
И я никогда не была счастливей,
И я ничего не боялась…

И не было в сердце еще тревоги,
Тоски непонятной странной
Ведь я не знала: луна очень скоро
Снова пойдет на убыль…