День моей жизни. вторая книга стихов 1996

ВТОРАЯ КНИГА СТИХОВ



Д Е Н Ь М О Е Й Ж И З Н И
Книга с эпиграфами



1996



Е. Крашенинникову,
 у которого я украл идею


Десятилетию жизни и смерти посвящается



ЛЕЗВИЕ БИТВЫ

 Жизнь – это борьба за жизнь


* * *
Этой жизни кромешной мы не ведаем сути,
Те из нас лишь блаженны, кто в борьбе вечной пал.
И быстры дестилетья, и чеканны минуты,
И смеются химеры в развороте зеркал.

А тревоги привычны в суете повседневной,
Как удушливый пепел на вчерашней золе.
...Посмотри, это дроги с процессией мерной.
И смеются химеры на оконном стекле.


* * *
Я прохожу по улицам бесшумным,
И небо отражает каждый шаг.
Такой же ночью серебристо-лунной
Крадётся в тишине мой смертный враг.

В последней битве бесполезны стрелы,
И уязвима тяжесть старых лат.
Как лунный луч, такой же сине-белый,
Здесь властвует пронзительный булат.

И брызжет кровь на белые перчатки
И на поверхность ледяных кирас.
И выйдет лишь один из этой схватки,
Останется лежать один из нас.

...Но вот встаёт он, и верны движенья.
Над зеркалом смеётся отраженье.


* * *
Ищу имена позабытые,
И годы листаю ушедшие,
Как книги, что пылью покрытые,
Хозяев других не обретшие.

Мы все – только жалкие пленники
В руках недожитого прошлого,
Вчерашним надеждам изменники,
Сегодня же циники пошлые.

Калачики якобы тёртые,
И сами других так же трущие,
Но шторы на окнах задёрнуты,
И флаги на башнях приспущены.

А жить вроде не воспрещается,
И можно бы не беспокоиться,
Но изредка что-то мешается,
И сердце подчас чем-то колется.


* * *
Цепи да крест –
Звёнышко к звёнышку.
Мука изъест,
Склюёт по зёрнышку.

За волоса
Волоком, волоком.
Бог в небесах,
Солнце за облаком.

Плаха не мёд,
Смерть за молитвою.
Утро придёт
Кровью облитое.

Слёзы и смех –
Дела заплечные.
Вера да грех –
Каторга вечная.


* * *
Громыхаю латами ржавыми
На кобыле с боками впалыми.
Воевал я б со всеми державами
И большими и малыми.

Распевая канцоны хвалебные
О своей Дульсинее возлюбленной,
Разрушал бы и замки волшебные
Палашом я зазубренным.

Бился б я с великанами грубыми
И с драконами сильными самыми
И прославлен бы был трубадурами
И прекрасными дамами.

Только что-то мой конь спотыкается
(Эх, кобыла моя бездельница!)
Да всю жизнь на пути встречаются
Ветряные лишь мельницы.



КРАЙ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ


 Жизнь – это путь
 из небытия в небытие


* * *
В вечном вагоне плацкартном
Еду, покорный судьбе.
Падают сальные карты,
Те, что я выбрал себе.

Путь с каждым днём всё темнее,
Стыками рельсов стучит.
Поезд несётся быстрее
И, как от боли, кричит.

А из вагона во мраке
Не увидать колеи.
Километровые знаки
Годы считают мои.

Стон паровоза неловко
Бьётся в небесную твердь.
Следующей остановкой
Будет платформа «Смерть».


* * *
Красота далёких стран –
Детства светлая мечта:
Чернозвёздный океан,
Корабельные борта,
Миражи летучих рыб,
Фосфор пенных бурунов,
Мыса лунного изгиб
И обряды колдунов,
Гипнотический рефрен
Моря у прибрежных скал
И в руинах древних стен
Смерти сумрачный оскал,
Белый королевский бриг,
Смуглой девушки «прости»...
Всё ушло в страницы книг
И забылось по пути.


* * *
 Е. К.

Глупую, ненужную, немую,
Кем-то занесённую извне
Истину,
Как зеркало, простую
Я в который раз ищу в вине.

До краёв наполнены стаканы.
Приходи, мы пить с тобой начнём
Слёзы прошлого и боль от раны
Завтрашней,
Долитые дождём.


* * *
Сонет равнодушный

Молчит октябрь, молчат в депо гудки.
Сегодня день поистине спокоен,
Ветвями сшит и листопадом скроен.
Шаги его прозрачны и легки.

И нет в душе ни счастья, ни тоски.
И против октября один не воин.
Я слишком пьян, я воздухом опоен
И бормочу ненужные стихи.

Птиц провожая, я бреду по лугу.
И покорясь осеннему недугу,
Я равнодушно плачу ни о чём.

Наскучив жить по замкнутому кругу,
Устав махать игрушечным мечом,
Накрою плечи и чело плащом.


* * *
Сонет печальный

Печаль сжимает пальцами виски:
Мир под листвою жёлтой упокоен.
Пришёл октябрь, он холоден и строен,
И падают календаря листки.

Мы так бываем к счастию близки,
И каждый мнит, что он один достоин.
Но вот уж воздух холодом напоен,
И вянут почестей былых венки.

И в опустевшей тишине гостиной
Витают тени прошлого картинно,
В насмешку нам забытые судьбой.

И как тут ни тоскливо, ни обидно,
Последний день проходит, как слепой,
И смерть сурово манит за собой.


* * *
И было: лужи, толпы, поезда
И времени непоправимо мало.
И вдруг в глаза мне канула звезда
Со шпиля Ярославского вокзала.

А впереди горбатился перрон,
Въедаясь сквозь непрошеные слёзы.
И прятался неслышимый мой стон
В победное звучанье тепловоза.

И, как случайный одинокий плот,
В края чужие, к чёрту на кулички
Отчаянно, отрывисто несёт
Меня волна последней электрички.


* * *
Слова ничего не значат.
Ветром развеет дым.
О чём же деревья плачут
Вечером голубым?
О чём их молитва немая,
Мольба подъятых ветвей?
Им, бедным, Господь внимает,
Похожим на слабых детей.


* * *
Оставь мне, Господи, стихов печаль,
И, как дыханье, как сердцебиенье,
Оставь мне слёз и снов переплетенье
И в золоте мечтательную даль.

Оставь мне, Господи, святую сталь
Пера в чернилах горьких вдохновенья,
Оставь мне листьев октября круженье
И гением оплаканный февраль.

Оставь мне поездов унылый рокот
И в памяти могил знакомый ряд,
И ночи пьяный и холодный яд,
Сонета звон, терцин надменный клёкот
И слабый огонёк свечи в руках,
И тени в потаённых уголках.


* * *
Уползают в депо электрички,
Как минуты прошедшего дня.
Я ломаю последние спички
В ожиданьи огня.

Ночь встречают гудком тепловозы
Из чистилищ тайных своих.
Грудь болит, будто в сердце занозой –
Недоплаканный стих.

Семафор – провозвестник тревоги –
Провожает меня сквозь года.
Я иду вдоль железной дороги
В темноту, в никуда.



К ЭЛИЗЕ

 Любовь – это испытание
 жизни на разрыв


* * *
Моей любви блистать не суждено,
Её судьба – томиться в келье тёмной
Или какой-нибудь служанкой скромной
На празднике всем подавать вино.

Моей любви покоя не дано,
Её удел – удел не знати томной,
Ей в рубище нести свой груз огромный,
А под конец в могилу пасть на дно.

В моей любви ни красоты, ни боли,
Ни радости – одна печаль, не боле.
Она калека смирная вполне.

Мне жаль её, беднягу-хромоножку,
Я с нею даже свыкся понемножку.
Так и живём – я в ней, она во мне.


* * *
Любить тебя, тебя не зная, –
И злая боль, и тяжкий грех.
Не слышать голос твой и смех,
Не ждать ответ, к тебе взывая.

Что мне велит судьба слепая?
Скрывать любовь свою от всех.
Любить тебя, тебя не зная, –
И злая боль, и тяжкий грех.


* * *
Египтянке
 Н. К.

Расскажи мне о чёрной слюде
Океана с осколками звёзд,
И о лотосе в тихой воде,
И об утреннем запахе роз.

Покажи мне любовный обряд
От нубийских пришедший племён,
Дай мне терпкий попробовать яд
Позабытых истлевших времён.

Клеопатры далёкая дочь!
Разорви невесомую ткань,
Подари мне упругую ночь
И отправь меня утром на казнь!


* * *
Цветущий сад – молитва пчёл.
И ты в саду, и я – с тобою.
Но я секрета не открою,
Что счастье в ирисах нашёл.
Пыльцу просыпав на подол,
Ты нежно гладишь их рукою.
Цветущий сад – молитва пчёл.
И ты в саду, и я – с тобою.
И алый рот, и тайный дол
Я поцелуями покрою.
Под плащаницей голубою
Я здесь покой и свет обрёл.
Цветущий сад – молитва пчёл.


* * *
 Л. З.
Ты не одна, и я не один.
Почему же мы так одиноки?
Одинокие листья на крыльях осин,
Одинокие белые строки.

Разнотравьем колышется поле мечты,
Но цветенья окончились сроки.
Что скажу тебе я? И что скажешь мне ты?
Отчего же мы так одиноки?

На разрушенный храм сколько есть воронья -
Все слетелись на жадное вече...
Что же скажешь мне ты? Что скажу тебе я
При короткой мучительной встрече?


* * *
Из Роберта Бёрнса

Элиза! Покидаю я
Рай наших берегов.
И скроет милые края
Морей жестоких рёв.
Но волн безумных череда
Меж мною и тобой
Нас не разделит никогда
Забвения стеной.

Прощай, Элиза! Путь открыт.
Прощай, моя любовь!
И тайный голос мне твердит,
Нам не встречаться вновь.
Но пусть летает надо мной
Смерть, крыльями шурша.
Принадлежат тебе одной
И сердце, и душа.


* * *
Из В. Блейка
(Вольный перевод)
 
Не пытайся любимой сказать
О горячей любви несказанной,
Ветер будет листвою играть
Молчаливый и странный.

На колени пред милой упав,
Я взывал к ней, и сердце рыдало.
Ах, в смятеньи она задрожав,
От меня убежала.

Но лишь звёзды зажглись над межой,
Вмиг поладил с моею желанной
Некий путник
Холодный, чужой,
Молчаливый и странный.


* * *
 Т. Р.

В суете нелепых сплетен,
В круговерти лиц,
Золушка, твой образ светел.
Я – твой нежный принц.

В руки взял я кисть и краски.
Твой портрет, портрет без маски
Написал в пути.

Я опять придумал сказку.
Золушка, прости.


* * *
Зимы холодные ладони
Сжимают сердце мне слегка.
Теперь я – просто посторонний,
Неудостоенный кивка.

Любовью я твоей развенчан.
Но, избегая пустоты,
Я в лицах незнакомых женщин
Ищу знакомые черты.



ТЁМНЫЕ СНЫ

 Сон – это младший брат
 жизни

* * *
Колдун

За годы мрачного уединенья
И опытов безумных при луне
И тайных книг полуночного чтенья
Постиг науку мага я вполне.

Теперь не ведаю души движенья
И нет нужды мне в хлебе и вине.
Все ваши мелкие поползновенья
Я в злато превращаю на огне.

Ко мне несут все низменные страсти,
Желая денег, соблазнений, власти.
И злу людскому послужить я рад.

Но слаще мне, когда супруг примерный,
Наследник юный иль дворецкий верный
Идут тайком купить заветный яд.


* * *
Ханский меч

Я – ханский меч, я – жало злых веков.
Когда-то, покорённый царской дланью,
Я молнией сверкал на поле брани
И жадно погружался в плоть врагов.

Служа царю, всегда я был готов
Народы облагать кровавой данью,
Потом века я с ним лежал в кургане,
Затерянном среди сухих песков.

Теперь в руке потомка равнодушной,
Как будто безопасный и бездушный,
Я, ржавчиной изъеденный металл.

Но жив я, и работа мне найдётся,
И лезвие вновь кровию напьётся.
Я пробуждён, я мщения взалкал!


* * *
Колизей

Ты – раб, ты – царь, ты – мёртвый, ты – живой.
Пред временем коленопреклонённый,
Но им же на подножье вознесённый,
Лежишь у ног, паря над головой.

Твой древний лик, то ясный, то слепой,
В иные дни, немотством угнетённый,
Когда, воспоминаньем окрылённый,
Ты рассказать желаешь мир иной.

К тебе идут потомки галлов диких,
Плебеев и патрициев великих
И варваров гиперборейских стран.

Пришедший из нощи веков кромешной.
Ты всех простил, порочный и безгрешный
Свидетель славы первых христиан.


* * *
Ночь на Иванов день

Леса надели чёрные уборы,
Туманная густеет пелена,
И не видна владычица луна,
Но звёзды в небе заняли просторы.

Во сне застыли сумрачные боры,
Под сводами их страх и тишина.
Величественна мёртвая страна,
В ней не слышны и птичьи разговоры.

А на затерянной тропе кривой
Лукавый леший манит за собой.
Влечёт он пришлеца в лесные кущи,
Где сумраки виденьями полны
И где бесшумно бродят колдуны,
Разыскивая папортник цветущий.


* * *
Нострадамус

Предвестник грядущих столетий,
Он видел кровавые вехи
И чёрные лихолетья,
О слабом скорбя человеке.

Он, в жизни одной проживая
Века бедствий и разрушений,
Пророчества нить прерывая,
В молитве вставал на колени.

Он плакал о горестной чаше
В руках нерождённых потомков,
И в небе всё чаще и чаще
Искал гармонии тонкой.

Но звёзды на сумрачной тверди
Слагались в суровые знаки,
И нет спасенья от смерти,
И нет дороги во мраке.


* * *
Из Нострадамуса

 Над миром мятежные гимны летели,
 И всё человечество гибнет везде.
 М. Нострадамус

Король убит. Кругом ликует чернь,
Как вурдалак, чужую кровь впивая.
Эпоху гильотины открывая,
В веках пребудет этот мрачный день.

Она идёт, Вандея и Овернь,
И ваши жизни, как цветы срывая!
Король убит. Кругом ликует чернь,
Как вурдалак, чужую кровь впивая.

Над миром реет тягостная тень,
Монархии и страны накрывая.
Течёт река кровавая, живая
Из городов, из сёл и деревень.

Король убит. Кругом ликует чернь.


* * *
Понтий Пилат

В белом плаще с кровавым подбоем,
шаркающей кавалерийской походкой…
М.Булгаков

Я ненавижу этот город.
Прохлады не даёт балкон.
Как давит боль! Как душит ворот!
«Гемикрания, игемон».

- Иешуа Га-Ноцри?
- Вот Он.
Сияньем мир обволокло.
«Бессмертие». Холодным потом
Покрылось жаркое чело.

И виден в красной дымке Капри,
Там жаден полузубый рот.
Но тридцать тетрадрахм, как капли,
Повиснут здесь, Искариот!

А Солнце – голова на блюде.
Жарой убит Ершалаим.
«Нет злых людей, – добры все люди?»
О боги! Смилуйтесь над Ним.

И, как предатель, зол и жалок,
В ловушку загнанный, как волк,
Под этим каменным порталом
Я страшный исполняю долг.

Нет и не будет мне покоя,
И душу не очистит яд.
И вижу, лишь глаза прикрою,
Крест в окружении солдат.



ЭПИЛОГ

 В моей смерти
 прошу винить
 жизнь


* * *
Заснеженные блёкнут пажити,
И жалок голый ряд купин.
Вся жизнь, что так бездарно нажита, –
Собрание плохих картин.

День ото дня не отличается
И отстаёт всего на шаг.
Вот солнце с ноябрём прощается
И ляжет в белый саркофаг.

Как скучен путь по следу санному,
А снег хрустит, хрустит, хрустит...
Я встречу смерть свою осанною,
И, может быть, Господь простит.