Впустыне

        В ПУСТЫНЕ

Я помню, это  было ночью.
Я шел, смущенный пред судьбой,
Забытый  городской тоской,

В одежде, брошенной врагами.

Я был потерян, слаб и глуп 
В движении бессмертной  степи
Питаясь от великолепий

Дороги, стоптанной ногами.

Я был отвергнутым презреньем
Врагов всесильных и больших.
И втоптан был мой глупый стих

Во прах сомнений и безделья.

Я стал питаться духом тех,
Кто обречен решеньем Бога
На страх и ужас быть убогим,

На вечность боли подземелья.

И вдруг за дюной, средь песков
В лучах погибшего заката,
В плаще волхвов  и сапогах солдата

Тебя увидел я сидящим.

И я узнал Тебя, как сын,
Рожденный не пороком рода.
И вся смердящая природа

Вдруг преклонилась пред Следящим.

Робея, плача, как ребенок,
Я разбудил наш диалог.
А по другому  я не мог,

Ведь что ты дал нам, кроме речи?!

И я спросил Тебя дрожа,
Как тихий праведник в пустыне,
Воспетый в древности и ныне


На косном слоге ста наречий:


«Зачем мы чтим заветы Книги?!
Зачем ты дал тиранам трон?!
Зачем под подлостью корон

Мы видим гордость Преисподней?

Зачем преданьем тех учений,
Несущих твой небесный слог,
Ты так и разбудить не смог

Законов волею Господней?

И почему Ты даришь нам
Не истины и откровенья,
А страх и горечь униженья,

Как страсть и рок текущих дней?

Зачем творением волшебным
Так и не стал, тот человек,
Которого Ты сам обрек

На ритуальный страх камней?

Зачем стремящихся к любви
Ты поглотил законом злата?
Зачем могилою солдата

Ты подчинил весь род людской?

И, наконец, зачем  любовь
Ты превратил  в противоречье,
Зачем стремленья человечьи

Закрыл в монашеский покой?!»

Так я спросил Тебя и в страхе
Я на три шага отступил.
И вдруг я голос ощутил

Внутри себя –холодный,  гневный:

«Как ты посмел, обрубок дня,
Смешная тень своих отцов,
Презренный раб земных оков,

И обстоятельств ежедневных,

За десять суток до Суда,
Забыв куратора земного -
В доспехах, ангела стального –

Того, что падшим нарекли,

Меня просить о снисхожденьи,
Как будто ты не часть других,
Творений жалких и благих,

О судьбах праведной Земли?!

Да, был один вопрос простой,
Но ты, мой подданный берлог,
Задать его так и не смог,

Ведь ты, быть может, слишком юн.»

Он встал,  я преклонил колена.
И в Нём - в божественном виденьи,
Я вдруг увидел отраженье

Себя, скорбящего средь дюн…