Весна или смерть товарища Городской наив

ПРОЛОГ

Все напружинилось. Весна
Поскольку брызнула из крана.
И вот, хотя ужасно рано,
Светло с той стороны окна.

Петровых из подъездных люков
Выводит утро на работы.
А те из Эллингтона Дюка
Свистят, светлы и беззаботны.

А боковые переулки
Перекрываются лотками.
С них бабы, круглые как булки,
В прохожих мечут пирожками.

Но те – пугаются иного:
На мокрых трещинах дороги
Не ставят поперечно ногу –
За это их накажут Боги!

У павильона – мужики.
Раскрывши лица как ладони
Друг дружке, весело галдонят –
Их семьи очень далеки!

И велики они на воле.
Им вновь не больше двадцати.
И ты, хоть внешне недовольный…
Но сильно тянет подойти.

И полосатой палкой трюки
Инспектор в кителе мышином
Творит. Ловя втихую глюки,
Он улыбается машинам.

Он взглядом трогает прохожих,
Берет их за руки и вещи.
На экстрасенса он похожий.
Он сон рассказывает вещий.

ВЕЩИЙ СОН ИНСПЕКТОРА

Один Товарищ на углу
Разделся донага.
Он снял ушанку, снял тулуп,
Остался в сапогах.

И глаз ворочая хитро,
И как-то странно скалясь,
Товарищ ускакал в Метро.
А на углу остались

Те, с кем он был не прав и груб.
И вот лежат три трупа:
Труп пиджака, ушанки труп,
И страшный труп тулупа.

И безобразная толпа
Незанятых делами,
В остроконечных колпаках,
Глумилась над телами.

Кричала, выла наизусть
Она «Закат Европы»…
А ветер гнал на город грусть,
Сбивал ее в сугробы.

А трупы злая детвора
Описала гурьбой…
Уже темнело во дворах.
В подвале пел гобой.

В ту ночь дыхание зимы
Вернулось, и легли
На землю заморозки. Мы
Спасаясь, мебель жгли.

А там, в Метро, внутри земли,
Коленками в живот,
Зрачки раскрывши как ноли,
Лежал Товарищ.
Вот.
     1989