Исповедь

Я стар. И мне не надо больше ждать. И я готов принять, готов забрать все,
что подсунут под ладонь. Уйдет со мной в могилу боль. Но мне хотелось бы опять
вернуться в мир, где дождь, где грязь, где солнце, где сортир облеплен мухами,
и вновь мальчишка любит, и любим.
И пусть я знаю много. Много знал. Но я на много опоздал прекрасных песен и
стихов. Все потому, что был стеснен железной тяжестью оков бездумной спешки и
борьбы, и ожиданья у судьбы еще каких-нибудь высот. Но вот уж крови полон рот.
Уже обрыдло и дышать, не то, что небо вопрошать. И надоело что-то ждать. Орать,
молится, засыпать. Уже мой виден ясно крест. И у креста не видно мест. Одно
пустует - на кресте. Но я не буду там висеть. Ведь я не в силах умирать вдруг
за людей - за эту грязь. За червяков в своем дерьме, за гной, опарыш в дохлом
пне. Я слишком уж люблю свой мир, где мальчик любит и любим.
Мне страшно покидать тот свет, где я впервые был раздет, где я жалел, где пил
до дна. Где в сердце на века одна. Она одна толкает ввысь меня, тяжелого от
скуки, проклятого - ведь Он ушел на муки, а мы такие ж родились. Но все же будет
там Она, что сердце мне ночами грела. Душа которой не скудела. Та, что навек
лишала сна. И смело я встаю на камень, и руку бережно несу к той перекладине
над вами, хоть старец я а не Исус. И пусть начнется суд быстрее. Я знаю, я уйду
туда, где паром стала вся вода, и нет окон, а только двери. Драконы, огненные
звери туда впускают, но оттуда выходят только стоны. Ну, так! Пускай скорей
начнется суд! Пускай грехи мои сольются в единый вопль, лишь бы Та смогла пройти
через черту. Пусть праведники обопьются, пусть испарится вся вода. Я вновь хочу
увидеть мир, где мальчик любит и любим.