В сю пору серебряному веку

1990

Ах, милая, в сю пору - нужно прясть.
Отличный холод, эти ночи кож и лака.
Прекрасная октябрьская грязь.
Дождливый кайф, желтеющее благо.

То время, когда качество опор
Отсутствует. Но качество паденья
Отменное - кремлевские приборы
Фиксируют большое ускоренье.

Падем и мы. Вперед, точнее, ниц.
По черным и прозрачным тротуарам.
Дурной досуг - анализ встречных лиц.
Наверное, зато легко и даром.

Марш! Вдоль витрин, как веткой по воде,
Ведя лицом, за ними зря нечетко
Халатики простых холодных Дев,
Робеющих От Близости Учета.

О, эти женщины, в загадочных плащах.
Печаль рождающие черными чулками,
Плывут они, блуждающе ища
Большими параллельными зрачками.

Их губы - взведены на автомат.
И их окрас зовет и угрожает,
А осень - источает аромат
Картошки молодого урожая...

Дай Бог нам жизни в ожидании трамвая...
И вот его фаллическое тело,
Рукою вдохновенною сжимая,
Ведет вожатая, нежна и неумела.

Но то фантом. Фантом настичь - не суждено.
Наверно, мы ослаблены дождями,
И мы стоим, и гордо, и смешно,
Похожие на площади с вождями.

А мир не сдержан очертаньями трамвая,
Для граждан в мире есть еще пути.
Они в троллейбусах печально уплывают
И дома - подключаются к Сети.

И так парят над газовой плитой,
Тепла потоки расправляют веки,
Им кажется, в них - происходит крекинг
На грани с окружающей средой!

Ах, милая, ты слышала, зимой
По сводкам и по слухам гибнут люди
От холода. И право, Ангел мой,
К весне, поди, уже и нас не будет.

Но я-то знаю способ жить до февраля:
В морозы нужно мебель жечь неспешно,
Греть пиво на сиреневых углях
Чужих трудов о строгом и потешном.

И так уйти (что эти злые дни нам!),
Сквозь ноздри умирающей страны.
В горячее вино - немного тмина,
В холодный ровный кайф - чуть-чуть вины.