Аштар* когда б вы знали из какого сора растут стихи...

........................* - Аштар - по одной из восточных
............................легенд - голубая звезда славы.


В той земле, где от лета до лета
не роняют листвы дерева,
чужедавней историей этой
поделилась со мною молва.

Как, родные пределы покинув, -
кто посмеет их в том упрекнуть, -
три поэта, три юных акына
за звездою отправились в путь.

Долго ль шли они или не очень,
в те, а может, в иные края,
но звезда с каждым шагом воочью
приближалась, все ярче горя.

И однажды в ночи соловьиной,
погасив все иные огни,
опустилась над ближней долиной -
только руку к звезде протяни.

И сказали тогда три акына,
со звезды не сводя жадных глаз:
"Так и быть, люди этой долины
пусть решат, кто искусней из нас".

Каждый славен был собственным даром,
каждый был в сочинительстве спор,
и с рассветом три юных дутара
благородный затеяли спор.

О, как дружно старались акыны,
как талантлив был каждый куплет.
Но весь день промолчала долина -
ни словечка, ни звука в ответ.

Только шорох иссохшейся глины
под тяжелой мотыгой стальной,
да горбатились потные спины
в борозде до звезды голубой.

Ночь пришла, и умолкли аккорды.
И промолвил один из троих:
"Что ж, паситесь, глухие народы,
не для вас мой божественный стих.

Ваш удел - ковырять вашу глину,
мой - из глины творить волшебство...".
И ушел навсегда из долины.
И с тех пор не видали его.

Только слышали как-то в округе,
будто он да с десяток других
все "творят волшебство" друг для друга,
алча хлеба народов глухих.

Верны слухи, не верны ли эти,
не о них впереди разговор.
Ночь пришла, и опять на рассвете
два поэта продолжили спор.

О, как сладок был голос акынов,
как отточен был стих молодой.
Но опять промолчала долина
до вечерней звезды голубой.

И промолвил один из них: "Боже,-
в обступившей ночной тишине, -
я старался, как мог, но, похоже,
голубая звезда не по мне".

Он дутар свой за плечи закинул,
он на память не взял ничего.
Просто тихо ушел из долины,
и с тех пор не видали его.

Только слышали - кстати ль, некстати -,
что поет во дворце для царей,
будто звезд у него на халате
больше, чем на планете морей.

Счастлив, нет ли, кто знает об этом?
Только он и расскажет один...
Снова минула ночь, и с рассветом
тронул струны последний акын.

О, какие звучали рулады,
как им вторил аккорд неземной.
Но опять - лишь молчанье в награду,
ни лепешки, ни смоквы гнилой.

Сколько дум от благих до бунтарских
передумал акын под звездой...
А к утру спрятал в скалах дутар свой
и со всеми пошел бороздой.

Он мотыжил до одури глину,
горбил спину в полуденный жар.
А ночами над спящей долиной
шелестел его тихий дутар.

Он давно не лелеял надежды
быть услышанным чудо-звездой.
Но о чем-то неведомом прежде
пели струны теперь под рукой.

Что за тайна вошла в его песни,-
он и сам ее не понимал.
Угасала звезда в поднебесье,
а дутар все звучал и звучал...

А когда он спустился под утро
к золотистому краю полей,
он увидел их, сильных и мудрых
хлебопашцев долины своей.

И один из них - тех, что постигли
мудрость жизни под небом Аштар,-
взял из рук у поэта мотыгу
и вернул ему в руки дутар.

И, не ведая сути глубокой,
каждый, кто его песни любил,
положил перед ним свою смокву
и лепешку свою преломил.