2. 3. Ловушка Снов. Цунами

серия "ИГРА в ИНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ"

роман "АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ"

ГЛАВА 2.3. ЦУНАМИ

***
ноябрь 1987, Москва

Всё залито Солнцем. Мы с мамой на берегу моря. Оно сегодня очень спокойное, совсем нет волн, и ветра тоже нет. Море светло-зелёно-голубого цвета. Я брожу вдоль берега и собираю ракушки. Их здесь немного. Мама где-то справа. Она смотрит вдаль, в сторону горизонта, размышляя о чём-то, и периодически поглядывает, не далеко ли я ушла от неё. На берегу, кроме нас, никого нет.

Внезапно я замираю от нахлынувшего на меня чувства панического страха. Страха того, что вот-вот должно произойти. Что-то очень плохое и неизбежное. Бешено колотится сердце. Я поднимаю голову, и мои зрачки расширяются от увиденного, я не могу пошевелиться: гигантская волна, ростом с многоэтажный дом, мгновенно возникает из ниоткуда и, обрушиваясь, уносит меня с собой в никуда.

— Мама! Мама!!! — кричу я и… просыпаюсь.

Я не знаю, какое это море. Я вообще ещё не знаю, что такое море и каким оно бывает. Но я его постоянно рисую. На всех моих детских рисунках — море. Иногда я добавляю кораблик и пару чаек, чтобы морю не было так одиноко. Правда, чаек я тоже пока ещё в своей жизни не видела.

Впервые на море я окажусь в феврале 1995 года — на Чёрном море на границе с Абхазией. Начнётся шторм. Я встану на берегу, загипнотизированная бушующей стихией. Мне будет очень страшно, но я, как привороженная, подойду к волнам на максимально близкое расстояние и замру в оцепенении, отражаясь в глазах Бездны.

С рождения я панически боюсь воды, вернее — естественных водоёмов: рек, прудов, озёр, морей… Ещё до смерти папы родители пытались научить меня плавать в Москве-реке, на Рублёвке, у Николиной Горы, рядом с нашей дачей, но тщетно. Каждый раз, когда они относили меня в воду подальше от берега, я истошно кричала, оказывая всяческое сопротивление — щипалась и кусалась, как маленький зверёк, который чувствует, что вода убьёт его. В результате мама водит меня в бассейн по воскресеньям. В бассейне совсем не страшно плавать даже там, где под ногами «нет дна», потому что вода в нём «искусственная».

***
январь 2011, Москва

31 декабря, отправив всем «телефонным контактам» поздравления с Наступающим, я вспоминаю о Мужчине в Белом: зря поздравила и его тоже! — он давно обо мне забыл, да и не войти в одну и ту же реку дважды. Но в первый день Нового года, после очередного звонка от друзей, я слышу телефонную трель и, даже ещё не зная, кто это, чувствую необъяснимое волнение: «ОН…»

— Здравствуйте! — громоподобно раздаётся в ушах. — Вы поздравили меня с Новым годом. Мне очень приятно. Я Вас тоже поздравляю. Только у меня были проблемы с телефоном, контакты потеряны, Ваш номер не определился… КТО ВЫ?

Я не без горечи усмехаюсь: давно меня забыл и не думал сохранять мой номер! Но, чёрт возьми, хороший вопрос — «Кто Вы?» — я до сих пор не знаю на него ответа и увиливаю:

— Не имеет значения.

— Так как же Вас зовут?

— Неважно.

— Вам неудобно говорить?

— Удобно, — выдыхаю я, нервно вышагивая по комнате от двери до балкона и обратно.

Я не знаю, что ему сказать. Да и вообще: я всё уже сказала. В том стихотворении, которое, скорее всего, осталось не прочитанным. Но он настойчиво требует выдать ему моё имя.

— Алиса…

— Что-то очень знакомое! А где мы встречались?

— Вы предлагали мне работу…

Он задумывается, видимо, перебирая всех, кому когда-либо делал подобное предложение, и удивляется:

— Так почему же мы не вместе?!

Этот вопрос нарушает моё внутреннее равновесие. Меня бросает в дрожь… Снова, всё — снова. Его волны. Его сила. Страшная сила, которая одновременно притягивает и отталкивает. От которой хочется бежать. Я разрываюсь между двумя «я» во мне. КТО ОН?

— Я понял. Вам неудобно говорить. Давайте я перезвоню попозже?

И тут — вот чёрт! — я вспоминаю, что улетаю на две недели в Сирию-Ливан-Иорданию. В прошлый раз я тоже улетала, но на Сейшелы.

— Я улетаю… — выдыхаю я, безнадёжно глядя сквозь оконные стёкла в небо.

— Я тоже улетаю. А когда возвращаетесь?

Я озвучиваю дату, не надеясь, что он мне перезвонит. И мы прощаемся… Он перезванивает. Гораздо раньше. В тот момент, когда я пересекаю границу Сирии и Ливана, где-то в горах…

— Когда вернётесь, позвоните, Алиса. Я помню Вас.

Я возвращаюсь и должна ему позвонить, но мне страшно. И что говорить? О чём? КТО ОН? Что ему от меня нужно? Зачем он появился снова? Да, я безумно хочу его увидеть. Меня к нему тянет. Как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…

И Мужчина в Белом звонит сам:

— Итак, когда мы встречаемся?

И вот я сижу напротив. У окна. Он — весь в белом. Я — в фиолетовом. Сколько ему лет? Он чертовски высок и дьявольски красив. На улице очень холодно. Я пытаюсь согреть руки — мне пришлось говорить по телефону, пока я шла пешком к его Дворцу от метро. Мне хочется, чтобы он сел рядом и согрел меня.

Он предлагает перейти на «ты». Я киваю. Он курит. Одну за другой. Нервничает, но не показывает виду. Я — тоже. Он беспрерывно говорит. Быстро, чётко, властно. Не позволяя мне произнести ни слова. Его голос — голос Мужчины. Резкий как нож. Не терпящий никаких возражений. Безжалостно кромсающий на части. Мне страшно. Он категоричен в своих высказываниях. И кажется, сделай я хоть шаг влево или вправо от того, что он считает должным — нет, не шаг, всего лишь полшага — он убьёт меня. Он меня убьёт… Убьёт…

Мне хочется, чтобы он замолчал, подошёл ко мне, сел рядом и просто сказал: «Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты осталась…»

Он смотрит на меня. Пронзительно. В упор. Так, что внутри всё съёживается. Я тоже смотрю на него. По-своему. Вижу ауру. Я ещё не встречала человека, у которого она была бы такой. Его чакры. Нижние три. Они фонтанируют энергией, как и мои — три верхних. Мы — два треугольника. Разных. Мне не хватает того, что у него есть в избытке. А у него нет той энергии, которая есть у меня. Его энергетика пробивает меня насквозь. Его внутренняя сила захлёстывает меня волнами. Я понимаю: он — сильнее и умнее меня. Намного. В другом. В том, в чём я слаба. Я думаю о том, что будет после. Мне страшно.

— Ты нужна мне, — говорит он, подытоживая.

Я не могу произнести ни звука. Он тоже нужен мне. Зачем-то. Я должна через что-то пройти вместе с ним. Так не бывает, чтобы всё повторялось дважды. Меня тянет к нему, как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться… Я хочу быть с ним, но молчу, будучи загипнотизированной его страшной силой.

— Я понял. Вам нужно подумать, — возвращаясь на «Вы», произносит он.

Я иду к метро, разрываясь между двумя своими «я». Необъяснимый панический страх Мужчины в Белом ввергает меня в ужас. Почему я его так боюсь? Если он ко мне равнодушен, я буду у него просто работать. Не сможем работать вместе — уйду. Не убийца же он, в конце-то концов. Всё, что он мне предлагает, — совместные командировки в Италию, которую я очень люблю, работа с итальянским языком, практически уже родным, — интересно само по себе. И… да, он мне нравится. Необъяснимо. Иррационально. Он — тот мужчина, которого я так давно искала. Я должна сказать «да», зажмуриться, шагнув страху навстречу, чтобы убедиться, что страх — лишь плод моего воображения, я должна победить его, иначе однажды он победит меня, и… я звоню Мужчине в Белом.

— Привет, Алис. Я перезвоню тебе чуть позже?

Он перезванивает. Я хочу сказать ему «да» и произношу, обращаясь на «Вы» лишь потому, что мне страшно сказать ему «ты»:

— Здравствуйте…

Он мгновенно меняет интонацию и тоже обращается ко мне на «Вы». Его голос режет меня без ножа. Он холоден, бесстрастен, циничен.

— Так что Вы надумали?

Что-то внутри меня сжимается, съёживается. Я не могу выговорить «да». Я сделаю это в конце разговора. Жуткая, невыносимая пауза. Я хочу, чтобы говорил он, но он молчит. Потому что он уже всё мне сказал. Он хочет, чтобы это было моё решение. Тогда я заставляю себя произнести первое пришедшее в голову:

— А почему… я?

Он начинает говорить. Но я уже не слышу его слов. Я хочу закричать: «Замолчи! Пожалуйста, скажи, что ты просто хочешь, чтобы я была рядом! И я буду рядом с тобой!» Но он говорит совсем другое! Быстро, чётко, властно. Тоном, не терпящим никаких возражений, голосом, безжалостно кромсающим на части. Он слишком категоричен в своих высказываниях. Мне страшно: однажды он убьёт меня!

Сейчас я должна сказать ему «да» и…

…и я НЕ МОГУ сказать ему «да»!!! Какая-то часть во мне кричит:

«Алиса! Остановись! Ты загоняешь себя в угол, из которого уже не сможешь выбраться! Ты сейчас — свободна как птица. У тебя есть время, которым ты распоряжаешься по своему усмотрению, и оно нужно, чтобы дописать книгу про Иную Реальность. Он отнимет у тебя время и распахнёт перед тобой свои земные двери, чем перекроет доступ к Тонкому миру, и ты не сможешь больше писать. Тебе нужны деньги, но ты сейчас зарабатываешь намного больше, чем предлагает он. Ты хочешь сказать ему „да“ только потому, что видишь в нём Мужчину. Но он же — волк, сильный и умный. Ты и сама — волчица, но сможешь ли ты стать такой, какой он захочет видеть тебя? Постоянно уступать ему во всём? Приносить себя в жертву? Разделить его принципы? Ты слишком привыкла быть собой, разве нет? А ещё ты — маленькая, хрупкая и слишком ранимая девочка, тонко чувствующая Иную Реальность. Что знает о тебе этот человек? Он же явно живёт по земным понятиям. Кем он нарисовал тебя в своём воображении? Сможет ли он понять и принять тебя такой, какая ты есть? А если этого не произойдёт? Тогда ты потеряешь сразу всё — ты потеряешь СЕБЯ! Полшага влево, полшага вправо — и он убьёт, УБЬЁТ ТЕБЯ, Алиса… Неужели ты уже забыла о боли, через которую прошла? Сколько раз ты уже умирала? Сколько жизней прожила внутри одной? Найдёшь ли ты силы, чтобы воскреснуть снова?»

— Я больше не могу говорить, — произносит он. — Придут какие умные мысли в голову — позвони… те.

Я опять улетала. На этот раз в командировку в Венецию. Вернувшись, я собралась с духом, чтобы набрать его телефонный номер. Я звонила, чтобы сказать «нет».

Он не брал трубку.

Когда плыву сквозь музыку дождей,
Теней и птиц у мостиков старинных,
Смотрю в глаза потерянных людей —
Бредут на смерть вдоль улочек картинных,

А ты влюблён в готический рассвет,
В нём боль Души, растерзанной стаккато,
Подаст намёк на правильный ответ,
Сломав часы последнего заката…

Мой сон — не прост: муранское стекло
Лилось во мне симфонией нюансов,
Собор молчал, но таинство влекло
В финал судьбы сомнительных романсов…

Пусть ночь хрупка, и лодочник кричал:
«Вода несёт трагедию невесте!»,
Ещё в туман не спрятался причал,
Мои мосты не видели нас вместе!

Влетим в портал! Да здравствует побег!
Туда, где жизнь ласкается волнами…
Дарю — тебе! — Венецию — навек! —
Храни её, как ниточку меж нами…