Терзания

словно снег, с неба падают холодные взгляды
людей, что уже не помнят меня…
когда-то давно они были мне рады,
но закончилась радость безликого дня…

и белыми пальцами они
дотронулись до моей щеки,
я закричала в ответ,
и остались синие огни,
и вены с руки,
а людей больше нет…

отойди, я вишу между небом и землёю,
отойди же подальше, не мешай мне кричать.
я уйду, но оставь меня пока с моей водою,
я - лишь тень тех деревьев, где нам надо начать.

и тошнотворными грёзами дождя
отошли воспоминанья
о проказах былых,
но пойми, мне так больше нельзя,
это чужие страданья
уже не живых.

всё застыло, словно кадр в кинофильме живых,
никого не осталось, я устала от них,
и трава не прошла испытаний, и горячий песок
занял место ей, и мы ближе на волосок,
но мы знаем, что в болоте не шевелится вода,
это бред, но мы-то знаем, что так было всегда,
горы сдвинулись, под ними пробежали мосты,
за которыми остались лишь огонь да кресты.
христианская сволочь здесь сама не своя,
шевелясь на дороге под грудой рванья.
это место, где мы живём, только для нас -
это ад, это боль, это знанье сейчас…

мы стоим зеркалами над миром,
который знать не хочет нас,
мы долго были его кумиром,
но теперь настал последний час,
и зелёное море захлестнёт живых людей,
и наш брат и учитель здесь восстанет из цепей,
и пойдём по дорогам снова, как во сне,
и увижу опять, как люди радуются мне,
лучезарный огонь озарит последний дом,
где хозяева увидят нас, бредущих, за окном,
и откроются двери нам, и впустят, как живых,
тех безликих и верных, что разбиваются о них…

но это только мечты
глупой девчонки,
что хочет лишь высоты,
но на руках перепонки
не выросли ещё,
и холодное лето
не встретит уже её,
а встретит дуло
пистолета…

(январь 1999)