Женщины

       1

В бору, где вновь хозяйкой осень,
Устав от тяжести грибной,
Мы на поляне между сосен
Вели словесный мирный бой.

Словам-снарядам тесно рядом,
Наш матерок – горохом в споре.
Вдруг, кто-то тихо тронул песню
О материнском черном горе.

Не получилась песня. Нервно
Концы косынок теребя,
Воспоминаний откровенность
Примяла краски сентября.

Вопрос не задан, но ответы
Не заставляют долго ждать.
Уже не лето... И не спето,
Какой беды боится мать...

       2

Прикрытая косынкой седина,
Прожившая немало горьких дней,
Нам молвила: «Когда ты, вдруг, одна…
Когда пережила своих детей».

Другую-то не спрашивал никто…
Стесняясь взглядов, обходила лица,
Шептала, на груди зажав платок:
«Нет мочи жить, когда твой сын – убийца».

Миг тишины. Так, словно горе это,
Что каждая годами в себе лечит,
Не возразив и не спросив совета,
Взвалили поровну себе на плечи.
Сидят в обнимку. Русские. Из были.
Такие, что чуть тронешь – зарыдают...

«А у меня бы точно внуки были...
Ох, девочки, года быстрее стаи.
Со свадьбы в бой я мужа проводила,
Шла похоронка через всю войну.
Цветочек свой я без него растила
И верила: обоих сохраню.
Прошли года, отвьюжили метели
И смерть ушла, казалось, в забытье...
В июньский полдень под корявой елью
В лесу отрыло мину ребятье…

Лишь помню боль, обнявшую так туго.
Тропинка ускользала из-под ног,
Косило ноги, ватные с испугу,
И мнилось, что опять просватал рок.
Да, я невеста. Не лицо, а уголь,
Белей фаты по ветру седина.
Сыночек, родный, мне б былую удаль!
Все отняла свекровушка-война…»
 
       3

Средь нас была девчонка, лет семнадцать,
Вскочила на ноги, смущенно прожурчала:
«Пора, хорошие, до дома добираться…
Там будут танцы…» Будет жизнь сначала.