Армейская история

1.

Все те же потолок, углы и стены,
и день такой же точно, как вчера,
и год еще не будет перемены.
А за окном - январская пора.

Не очень подходящая погода
для тех, кто заступает в караул.
Всего лишь час остался до развода
и ты бы с удовольствием уснул.

А сам не спишь, сидишь, усталый, сонный.
Эх, выспаться б вперед на много лет!
Но хочется дождаться почтальона.
А почтальона что-то нет и нет.

Но наконец-то двери заскрипели,
кричит дневальный: «Рота! Почтальон!»
На почтальона тут же налетели
и, облепив его со всех сторон,

кричат ему, что голову открутят
за то, что он так долго пропадал!
А из угла «старик» какой-то шутит:
«Алло! Почтарь, а мне ты написал?!»

И все, толкаясь, письма вырывают,
«А мне?! Мне есть?!» - с надеждою крича.
А почтальон тогда на стол кидает
всю почту, возмутившись сгоряча:

«Да нате все, прикладом вас в коленку!
И разбирайтесь сами, бог ты мой!»
Письмо Крылову, Павлову, Павленко,
опять ему, и вдруг - тебе письмо!

И ты невольно восклицаешь: «Ну-ка,
сюда его! А ну-ка, от кого?»
Протягиваешь за конвертом руку,
но кто-то ловко выхватил его.

И в шутку говорят: «Тебе не к спеху,
год впереди, успеешь, не спеши.
Ты рад - тебе письмо, а нам - потеха.
Так поделись же радостью - спляши!»

Все ждут тебя и никуда не деться,
и хочешь, нет, - давай пускайся в пляс.
Но нет желанья, хочешь отвертеться:
«Да я спляшу, спляшу, но не сейчас».

«Не хочешь - отжимайся!» - брякнул кто-то,
и сразу взрывом разразился смех.
Но ты уперся: «Не хочу и все тут!
Давай сюда письмо! А ну вас всех!»

И кто-то крикнул: «Ладно, черт с ним, братцы!
Ну жмот и есть жмот, что ни говори!»
«Да бросьте вы!» - ты хочешь оправдаться.
Тебя перебивают: «На, бери!»

Ну вот, и так ты был не в настроеньи,
теперь еще поссорился. Ну что ж,
тебе письмо досталось в утешенье,
и ты конверт нетерпеливо рвешь.

2.

Кто в армии служил, наверно знает,
как тот, кому и двадцати-то нет,
с трудом от прежней жизни отвыкает,
к которой привыкал он столько лет,
 
и кто, привыкнув к безграничной воле,
власть командиров и устав познал,
кто никогда не натирал мозолей,
а тут еще и в кровь их разодрал,

кто каждый вечер пел, купаясь в ванне,
и по утрам под душем тоже пел,
а здесь лишь раз в неделю водят в баню,
причем «кто опоздал, тот не успел»,

тот знает, кто с замерзшим автоматом
встречал зимою на посту рассвет,
как наши письма дороги солдатам,
как тяжело, когда их долго нет.

Собрать бы письма от друзей, любимых,
в одну большую книгу все их сшить.
Да вот беда - уму непостижимо,
но письма запрещается хранить.

Ты получаешь письма и сжигаешь,
солдатской повинуешься судьбе.
И все же неизменно оставляешь
последнее в кармане при себе.

Когда тоска, подобная дурману,
вплотную к горлу приставляет нож,
достанешь из нагрудного кармана
письмо и все сначала перечтешь.

Глядишь - румянцем расцветают щеки,
и легкой, светлой делается грусть.
И эти незатейливые строки
порой запоминаешь наизусть.

А то зимою на ученьях в поле
иссякнут анекдоты, прочий вздор,
и кто-то скажет: «Нам бы водки что ли!
Или хотя бы развести костер».

И спички жжет замерзшими руками -
так холодно, что челюсти свело,
а ветер сразу задувает пламя,
и спичек очень мало как на зло.

Совсем замерзли руки у бедняги,
но развести огонь так и не смог
и говорит: «Сюда б клочок бумаги!»
А ты: «Ребята, у меня письмо».

«Чего же ты молчал?!» Одно мгновенье -
и пепел ветром в поле понесло.
И вслед ему ты смотришь с сожаленьем,
зато теперь товарищам тепло.

3.

Письмо пусть не журавль, но синица.
И ты конверт нетерпеливо рвешь.
Внутри него всего одна страница,
корявый почерк... Чей? Не узнаешь.

Сначала - как положено вначале:
«Как сам? Как командир - не очень крут?!»
И вдруг: «А у твоей-то трали-вали
теперь с другим, и даже подают

на будущей неделе заявленье.
Об этом я узнал из первых рук,
о чем тотчас с великим сожаленьем
счел долгом сообщить тебе как друг».

«Нашелся друг!» - ты про себя воскликнул
и прочитал еще раз тот абзац.
И тут дневальный что есть мочи крикнул:
«Вниманье, рота! Строиться - на плац!»

Ну что ж, любовь - любовью, служба - службой.
И, не успев еще тех слов понять,
ты к комнате хранения оружья
становишься оружье получать.

Начкар* торопит с легкою издевкой:
«Вы копошитесь! Я тут подожду!»
И ты бежишь, с привычною сноровкой
подсумок поправляя на ходу.

Идет доклад дежурному по части,
уже темно и кружится снежок.
И до тебя лишь здесь - и то отчасти -
доходит горький смысл этих строк.

Ты для нее стал лишь воспоминаньем
и тем ты только в этом виноват,
что на два года отложил свиданье,
тем виноват, что ты теперь солдат.

Конечно же, история такая
не редкость, это каждый сознает.
И все же, на два года покидая
свою невесту, верит: обойдет

такая неприятность стороною
его любовь, и дайте только срок,
он вновь соединится с той одною.
Ну а пока хотя бы пару строк

ждет с нетерпеньем, и она исправно
шлет за одним письмом другое вслед,
потом все реже, реже, раз - и плавно
вся переписка сводится на нет.

Такое создается впечатленье,
как будто бы ее, а не тебя
забросили куда-то на ученья,
где не найдешь порой в теченье дня

ни то, чтобы каких-то три минутки
чтобы письмо кому-то написать,
а сорока пяти секунд за сутки -
портянки на ногах перемотать.

Ты начинаешь размышлять с тоскою,
какую б предпринять из крайних мер?..
Очнись! Очнись! Смотри - перед тобою
давно стоит дежурный офицер.

Он мрачных мыслей рвет тугие нити,
взорвав внезапным рявком пустоту:
«Товарищ рядовой! Вы что тут - спите?!
Проснитесь, милый, вы не на посту!

Спокойно спать с таким солдатом бравым -
меня увольте. Ну-ка, на вопрос
ответь, что предусмотрено уставом
на случай нападения на пост?»

Ты морщишь лоб... Ты что-то вспомнить хочешь...
Забыл устав! Который был готов
ответить по тревоге среди ночи,
а тут связать не можешь пару слов.

Дежурный плюнул. «Караул, напра-во! -
скомандовал. - Даю вам ровно час.
Идите! И как справитесь с уставом,
доложите, проверю еще раз!»

Плац позади, раздался гневный ропот,
ты злые взгляды чувствуешь спиной,
и до тебя доносится сквозь топот:
«Да он воще какой-то стал гнилой!»,

«Сапог нечищен!», «И ремень вон выцвел!»,
«Заделаться решил солдатик в чмо!».
Но твой земляк, «старик», прикрикнул: «Цыц вы! -
и спрашивает, вспомнив про письмо. -

Тебе, чего там, кто-то сообщает
какую-нибудь пакость про твою?..»
Но тут начкар вас грозно обрывает:
«Эй вы там! Разговорчики в строю!»

     * * *
* (прим.) начкар - начальник караула