Ты, конёк вороной, передай, дорогой... Джаядева

На себя ли вину ты возложишь, флейтист, или мне - за тебя - отдуваться?
На господних часах – помирать без пяти, привечай тут небесного братца!

Никого не виню, не грущу ни о чём,  с тем, что есть бы -  успеть расквитаться. 
К русской речи на нежное лягу плечо посреди бледно-синих акаций.

Что ещё обрести мне на этом пути – скиснут ягодки, сникнут цветочки!
На господних часах – помирать без пяти, без шести, без семи,  без гудочка.

Но альтовая флейта запела в логу, обрывая последние связи.
Что ты гонишь пургу? Я вздохнуть - не могу, у косой обмерла  коновязи.

Аравийских кровей мне дарили коней – приучайся расчёсывать гривы!
Где ж ты был-пропадал, что не вспомнил о ней – тонкой флейте из горной оливы? 
               
Так и жизнь прошумит скоротечным дождём, зреют ягодки, что нам – цветочки?!
Так чего же вдвоём мы с тобой еще ждём - без пяти, без шести, без гудочка?

Индустанский напев на славянскую речь нежно лёг тростниковою ватой…
Я тебя от себя не смогла уберечь – сбереги хоть меня от себя ты!