Байка про дубль-кепку

За парком горбатые мостики
Греют на солнышке спины.
Вагоном виляя, как хвостиком
Трамвай отразился в витрине,
Проехав, забыл скрип и грохот
И блик хвостовых фонарей,
И хохот, заливистый хохот
Собравшихся вместе людей.
“И что тут такого смешного?
Ну, бронзовый я, ну большой,
Ну, лысый, так что тут такого?
Ну, тычу напротив рукой.
Быть может, на лысину птички
Нагадили? Ах, ренегаты!
К расстрелу бы их за привычки,
Не гадивших и виноватых!
Побольше пернатых заложников
И будет поменьше какашек,
Поменьше нагрузки на дворников.
Погнать их на ловлю букашек…”
Вот монументальная проза –
Неясно, зачем и откуда,
Лежала лепёшка навоза
Вещественным признаком Чуда.
Десница вперёд указУет,
А в левой – зажатая кепка.
Вторая – накрыла статую,
К макушке пришлёпнулась крепко.
Всё дело, товарищи, вот в чём:
Невидима глазу народа,
Подарочком, видимым, впрочем,
Бурёнка залётной породы
Привет раскулаченных предков
Послала с приличной дистанции
По снайперски в лысину метко
И канула в сторону станции.
Корова давно улетела,
Оставив народную критику
На бронзовой лысине тела
Трибуна, вождя и политика.
Лепёшка, застыв, припылилась,
Народ разошёлся, смеясь.
Фигура стоит, как ни злилась,
Всё так же – нахмурясь и злясь.
И жизнь ироничного города
Вернулась в привычное русло.
Поблизости в медную бороду
Поэт улыбается грустно.
Бурёнки ему не навалят,
Не гадят на голову птички.
Ну, разве что пёрышко дарят
Или скорлупу от яичка