Напопoлам

За окошком туман, она опять одна. Утро серое и серьездное. На улице спешат куда-то люди… А может быть, остановив их, можно изменить мир? Никто не знает последствий. Быть может вон тот парнишка с горящими глазами не знает, что ему лучше не идти к его подружке. А вдруг, остановив того серьездного, грозного дядьку, задумавшегося о чем-то никому неизвестном, можно спасти чью-то жизнь. А правильно ли будет спасать ту другую жизнь? А что, если спасшийся окажется способным прервать десять других жизней? И почему люди вообще убивают? Они же, по большей части, бояться смерти… Показать свою силу? А это сила?..
Погружаясь все глубже в такие странные размышления, определенные хмуростью утра, она отошла от окна и поставила греться чайник… О, наивная девочка, она всегда думала, что горячий чай согревает не только руки, но и душу! Она любила чай. Она стояла, обхватив нагревающийся чайник обеими руками. Незаметно чайник закипел. Прозрачная вода падала на дно ее любимой кружки. Желтая кружка, как солнышко. Она любила желтый цвет. Цвет душевно больных? Ха! Куда уж там?! Она была здорова!
По извилинам мозга пробегали мысли о вчера – работала память даря воспоминания. Эти мысли все были о другом мире. Чудо-система сделала возможным ее прибывание в идеальном мире. Она была волшебницей там и ответственной и прилежной здесь. Это были игры. Это были искренние игры. Она знала, что лучше, чем она есть, ей не стоть, и она была сама собой. И она была желанна там. Это было легко, очень легко. Как правило, когда слишком легко, то становится неинтересно. При достижении цели легким путем не получаешь желаемого морального удовлетворения. Но ей нравилось, когда легко. Это давало больше разнообразия. Это не зацикливало на чем-то одном, пятаясь завладеть этим. Двадцать минут разговора и герой из другого мира признавался в теплых чувствах. Это было легко! Но как это было трудно! Процесс, порядок, действие не придавали всему этому сложности. Её мучал вопрос о сущности и ценности. Она била цели на коротких дистанциях, уходя все глубже в тот мир. Вопрос о необходимости этих игр оставался открытым. Нужно ли? Стоит ли тратить время на все это?
Резкий поворот головы. Попытка в который раз убежать от этих мыслей. Они всегда оставались незаконченными. Она посмотрела на плакаты, развешанные на стене. Чеговечк со смеющимися глазами смотрел на неё с клочка бумаги. Её всегда поражало сочетание ярко-голубого и желтого! Это было здорово! Это приносило немного радости. Совнершенно беспричинной радости. Хотя… почему же? Она думала об этом. Она спрашивала себя почему она радуется с мелочей, которые для остальных ровным счетом ничего не значат. Почему во время всеобщего веселья ей грустно? Это правильно? Может она больна? Но в который раз, отбрасывая эти размышления, она останавливалась на том,  что неважно какой стимул, гораздо важнее настроение. Ведь настроение пораждает мысли, которые создают мотивы, а затем совершаются действия. «Хм, - подумала она, - опять сегодня тяжеловатое утро». И глядя на картинку в желто-голубых тонах, она решила натрескаться лимона. Обычно это помогало.
Зазвенел телефон. Минутное раздумывание.
- Алло?
- Доброе утро, Дашенька! – прозвучал нежный и родной голос.
- И тебе доброе, Паша.
- Как твое настроение, милая?
Она знала, что она любима. Она чувствовала тепло от этого человека, но почему-то его слова казались ей напичканными «уменьшительно-ласкательностями», что придавало им оттенок какой-то слащавости. Как-то липко все это было.
- Спасибо, хороший мой, вроде бы все нормально, - ответила она с
усилием показаться максимально отвлеченной от истинных ее мыслей. Это был не обман. Она думала, что временами на человека действует какое-то плохое настроение. По своему опыту она также знала, что под влиянием такого настроения могут совершаться большие ошибки.
- Даш, может быь прогуляемся? Погода хорошая…
- Хорошая? – тут она почувствовала, что плохое настроение начинает
овладевать ею, - У тебя всякая погода хорошая, - она подумала, что не стоит портить то, что пока еще есть, и есть совсем неплохо, - за это я тебя обожаю, милый! Ты всегда во всем находишь хорошее.
- Ты права, - слышна была добрая усмешка в его голосе, - Для тебя! Все должно быть прекрасно для тебя! Ну так едем?
- Угу, - промурлыкала она, - через пару часиков, ладно?
- Как скажешь, Даша. До встречи. Тили-трям тебя.
Ой, как он мил! Это его «тили-трям»! Она вспомнила тот день, когда впервые услышала это странное буквосочетание.  Был солнечный денек прошлогоднего лета. Пашка, ее друг детства, спорил с ней о какой-то ерунде. Они вдаоем любили спорить. Предмет спора в общем-то не имел значения. И как-то странно горели глаза у ее собеседника в те минуты. Как будто из них хотела вырваться гиганская струя света. Она и сегодня помнит то чувство. «Можно дать тебе тили-трям?» – спросил он вдруг.  Она… нет, она не помнит никаких чувств во время после вопроса, потому что Пашке не нужен был ответ. Он просто дал ей тили-трям, передал его своими губами её губам.
Теперь, каждый раз слыша от него слова «тили-трям», она улыбалась. У нее в памяти появлялся тот день, где было солнце, где все началось. Но почему же тот день был намного светлее и важнее, чем многие дни в настоящем? Почему она уже не может чувствовать то самое поджигающее ее душу состояние? «Так. Стоп, - оборвала поток мыслей, - может по другому? Что я чувствую к нему именно сейчас?» Это был жестокий вопрос. Она решила задать его за два часа до встречи с ним. Это было опасно. «Хм… Я его люблю?.. А что значит любить? Только ли это нежное прикосновение его сильных рук? Глаза? Губы? Чувственность… дыхание… близость… Ой! Надо быть объективной!» – чуть ли не крикнула она сама себе. Ха! Как же быть объективной, когда все мысли настолько… хи-хи… необъективны? Она решила отложить размышление на более подходящее время. И она еще раз встретиться с ним, оценит его (если будет в состоянии что-то оценить). А теперь, два часа и она будет с ним. Она гнала время, она не знала чем заполнить эти два часа. Просто удивительно! Иногда она совмещает несколько дел чтобы сберечь минуты. А сейчас у нее есть два часа и она не знает на что их потратить.
Вот здесь ей овладевает желание совершить путешествие в другой мир. Она любит путешествия туда. У нее там есть несколько хороших людей, клторые, как ей кажется, понимают ее. И есть один человечек, который завладел ее мыслями. Она думает о нем даже в обычном мире. Почему так? Она задавала себе этот вопрос. Ответ был один: он милый. Как странно, виделась однажды ей картина:они где-то, окруженные кустами с красивыми цветами, она сидит на скамейке, он лежит, поместив голову на ее колени. И так им спокойно. Гладя его голову, она думает о прошлых тревожных днях и о настоящем спокойствии, и может быть даже блаженстве. Красивая картинка в ее воображении только усиливала желание возвращаться в тот мир.
Теперь она там. Много знакомых, добрые слова, но его нет. Ну что ж, не всегда же должно быть хорошо. Она ушла оттуда. Мысли о Паше. Как странно… она ждет его, но когда она с ним, он ей не настолько дорог. Может так и должно быть? Но ей неукого это спросить, посоветоваться. Иногда она боиться сделать шаг из-за возможной ошибки. Но иногда совершает такие поступки, которые потом заставляют думать ее о их необходимости. Да, она была непредсказуема даже для нее самой. Ей это нравилось.
За окошком светило солнце и был ветер. Сильный ветер разогнал тучи и открыл девственное небо. Солнечные лучи отражались в окнах соседних домов. Спешащие прохожие кутались в воротниках от проказника-ветра, которому так нравилась скорость. Озябшие тоненькие деревца гнулись под силой ветряных порывов. Ей вдруг вспомнились строки из знакомой песни, и она подумала: «А может быть действительно лучше слушать ветер?» Ты слышишь ветер, как кажется, но эти звуки сгоняют все ненужности из мыслей и остается только твой собственный чистый разум. Как правило, он запутан и непонятен, но это твой мир. «Как прекрасен мир, - вдруг подумала она, - Как красива реальность! Как много замечательного мы не замечаем!» Она уплыла в мыслях куда-то в неизвестном направлении, где, судя по странной улыбке блаженства на её лице, ей было хорошо.
Звонок. Сердце вдруг забилось во сто крат сильнее. «Паша», - выскочило у нее в голове. Она заметила эти ненормальные ритмы. Их раньше не было. «Странно», - подумала она и постаравшись успокоиться подошла к двери.
- Привет! – нежно прошептал он, - Ты готова?
- Проходи. Чаю хочешь? – она не знала что сказать. С чего бы это? Она
злилась на себя за то, что ее состояние, чувства, мысли были в беспорядке как у шеснадцатилетней девчонки. И самое главное, она не видела причины.
- Даш, спасибо, но мы ведь…
- Хорошо, сейчас, пять минут – она оборвала его, чувствуя, что сказала что-то не то.
- Что с тобой? Что случилось? – крикнул он из зала, когда она была в своей спальне. – Ты как-то по-другому ведешь себя. Извини, может мне показалось?
- Ну что ты, Паш? – попыталась ответить как можно спокойнее,
обычнее, -все нормально. А на улице ветер? Сильный? – еще одна попытка думать не о том, что есть в голове. Конечно она знала про ветер, знала, что он сльный, она все это знала. Как много вопросов она задавала, уже зная на них ответ.
- Да, есть немного. Пустяк. Я же на машине.
Наконец-таки она собралась.
- Пойдем? – игриво улыбаясь, спросила она.
- Я… я… - он стоял, молча уставившись на нее, - Даша… ты… ты…
- Хей! Я знаю! – она подошла к нему, и шепнув «тили-трям»,
поцеловала. Она знала этот его прием: он как бы шокирован ее красотой и совершенством, стоит и смотрит на нее. Она знала, что он знал о том, что она знала, что это трюк, шутка. Ей нравилась эта шутка.
- Ты – чудо! – выдохнул он. – Я тебя обожаю!
Она знала, что он ее боготворит.  Она так же знала, что он боготворим многими женщинами. Это придавало ей уверенность. Она его обожала. Иногда она с ним играла. Ей было интересно, поставив какую-нибудь цель, добиваться ее.
- Я знаю… - мягко муркнула она, - а ты знаешь?
Конечно он знал! Он знал, что она может мило болтать с другими мужчинами, но в разговорах всегда будет он, и вспомнен он будет с хороших сторон. Он это узнавал от своих друзей. Он просто гордился ею.
- Тили-трям, - сказал он, и не помедлил с действием.

«Мелькание светофора…», - мурлыкал знакомый голос из магнитофона. Они ехали мимо гор, которые были великолепны в исчезающем солнечном свете. Как большие великаны, охраняющие маленький клочек земли, возвышались они над заливом. Она была с ним и она была спокойна. Смотря на медленные, взаимоперетекающие волны, ей вспоминались сюжеты из детства.
Она вспомнила домик у моря. Вечером, когда еще никого не было дома, она любила выходить к морю. Она разговривала с волшебной водой, что возбуждала магические образы в детском сознании. Она до сих пор помнит то чувство, что было у нее к тому кусочку океана. Она считала себя младшей сестренкой моря. Она любила слушать сказки и истории, что шептал ей прибой. Она чувствовала себя защищенной этой стихией. Она вспомнила один день, когда небо между горами было огненного цвета. Было там одно большое облако, за которым пряталось солнце. Она еще смеялась: «Как же такое мудрое солнце не понимает, что его видно за тучей?» Позже она поняла, что солнце дарило туче свет. Ведь без него туча была бы совсем непримечательной серой массой, медленно ползущей вдоль горизонта, но когда солнце дарило ей свой свет, она казалась сказочно необычным творением небес.

Неприятный громкий визг тормозов. Крик «Нет!» Огромная машина, летящая им навстречу. Всё.

Солнечный зайчик бегал по белой стене. Белая зановеска бросала бегающие тени на залитый светом пол. Было очень, очень тихо. Страшно. Когда человек находит себя в незнакомой обстановке, когда не может понять настоящего, он ищет ответ в прошлом. Она вспоминала: крик, громадина впереди, стук двух больших предметов.
- Паша! – прошептала она. Глаза стали испуганными, сердца стук стал
чаще. Он наполнил своим шумом всю полату. Она сделала усилие для того, чтобы встать. Села. Всё вокруг взлетело и стало кружиться. Она вдруг почувствовала, что она знакома с чувством полета птиц. Раненых птиц, падающих вниз. То же притяжение. Мягко. Подушка. Еще одна попытка. Она закрыла глаза руками и просидела так минуту. Встает. Чувство полета. Приземление. Одна лишь разница -–нет подушки. Поднимается, подходит к двери, но открывает не она…
- Куда вы, девушка? Вам лежать нужно, - строго произнесла женщина в
белом халате.
- Но… - она чувствовала, что не может говорить, издавались странные
звуки. Ей стало смешно, - но со мной все нормально.
- Куда там – нормально! Ляжте немедленно! – женщина с некоторой
силой обхватила ее руку и повела к кровати. «Хорошо, - подумала она, - не будет сопротивления».
- Но скажите мне, как Павел?
- Кто? Как фамилия этого пациента? Я посмотрю. Только вы должны
лечь – то был по-прежнему официально-строгий.
- Хорошо, спаибо. – Она не знала, что думать. В такие моменты, чтобы
не думать о плохом, она начинала вспоминать какие-то песенки. Глупо может показаться, но ей помогало. В голове крутилось «усталую скорую не понимали». Она лежала, уставившись в белый потолок, напевая про себя как можно громче эту песенку. Вдруг дверь открывается и входит все та же женщина с записной книжкой.
- Больной Куликов лежит в реанимации…
- Что? – она испугалась этого слова. Она вспомнила его значение –
«возвращение к жизни» – Что с ним? – она судорожно схватила руку медсестры, умоляюще впившись в нее глазами.
- К сожалению, его состояние после аварии определяется как
критическое. Врачи делают все возможное, но пока не известно…
- Можно его навестить? – оборвала она вопросом. – Мне очень нужно,
поймите!
- Первое – вы сама, как мне кажется, еще находитесь в шоковом
состоянии.
«В шоковом, да, в шоковом! – кричало у нее в голове, - после того, что узнала, что любимый человек находится в реанимации! Что мне еще делать? Как быть?» - мысли метались в головне со скоростью света.
- Со мной все впорядке, - пыталась успокоиться, но чувствовала, что
мало чего у нее получается, - я просто… просто я очень волнуюсь за него! Вы не могли бы узнать, как он чувствует сейчас? Может уже лучше? Пожайлуста!
- Хорошо, я буду узнавать через некоторое время о его состоянии. Но
вам нужно выздоравливать поскорее. … Чтоб навещать вашего знакомого. – как строго и добро говорила эта женщина!

И снова белый потолок, куча мыслей, тишина. Всего один миг, какое-то столкновение жизней. «Почему тому огромному грузовику понадобилось съезжать со своей полосы? – приходили такие глупые мысли ей в голову, - Все было так хорошо, спокойно, но вдруг – Бац!» Она вытерла слезу, которая хотела упасть на белую подушку. Она вдруг подумала, что могло ничего и не случиться, если бы она отказалась прогуляться… «А можно ли изменить судьбу? А что такое судьба? Это все события предначертанные человеку кем-то. Быть может это огромная сеть возможных ситуаций, возможных выходов из них. В зависимости от того, как человек выйдет из одной ситуации, у него продолжается жизнь. Ей вспомнился фильм про девушку, которая не успела в метро. Там было две возможные линии жизни. Только две. Бывает, наверняка, есть больше чем две. И мы выбираем одну из них. Или нас ведут к определенной? Или нам определяют количество возможных, быть может разрешенных, исходов…» Она уходила все глубже в свои размышления. Незаметно она переступила грань, что отделяет мир сна с обычным миром.

Разноцветные огни, синие светофоры, круглые дома, люди, ходящие задом-наперед… Как все знакомо!
- Привет! – кто-то поздоровался из-за плеча.
- Ой, здравствуй! – как этот человек был похож на кого-то еще. А может
не еще, Может это он и был? Но имя совсем затерялось далеко в сознании. – как жизнь? – обычные фразы, надоевшие всем, но они были как дорожки к двери. Издалека лучше видна дверь. Ты решаешь, нравится ли она тебе, хочешь ли ты ее открыть? Затем, по мере проделывания пути по дорожке, ты все вглядываешся в нее, подтверждая или меняя свое решение.
- Все замечателно! Пошли!
Куда пошли? Зачем пошли? Эти вопросы как-то не пришли ей в голову.  Она просто пошла за этим знакомым незнакомцем. Она увидела красивое большое здание, около которого толпились люди. Все что-то бурно обсуждали, спорили… ~~~ Паша пригласил ее танцевать. Она была рада! Тот самый красавец, кто был центром внимания на этой вечеринке, выбрал ее. Шепот… глаза… губы… ~~~ Она шла по большой улице вместе с мальчиком из того, другого, мира, куда она путешествавала так часто. Милый разговор о приятных неважностях, смех, касание рук. На другой стороне тратуара она увидела Пашу. Он был в ярко-желтой рубашке и красных штанах. Ха-ха! Выглядел забавно! Он окрикнул ее. Она, перелетев расстояние разделявшее их, оказалась рядом. Потом Паша поинтересовался, может ли она летать… Она попробовала. О-е! Она оторвалась от земли! Может ли быть такое? Паша взлетал все выше. Она хочет достичь его, но кто-то держит ее за плечо, не давая никакой возможности подняться вверх. Она поворачивает голову и видит того самого мальчика, с кем недавно они мило беседовали. У него добрые, даже жалостливые, глаза, просящие ее остаться. Но она решила лететь. Он ее не отпускает. Она пытается. Он держит крепко. «Паша! Паша!» – кричит она в надежде на помощь…

«Все хорошо. Успокойтесь, - слышен знакомый голос медсестры. – Просто вам нужно принять лекарство.» Она смотрела на медсестру, постепенно понимая, что это был сон.
- Скажите, как Павел? – ей обязательно нужно было услышать, что он
идет на поправку. Она не оставляла возможности для других вариантов.
- Не волнуйтесь, ему лучше, - улыбнулась женщина.
- Что с ним? – она совершенно не знала, что случилось с ним. Только
то, что он был в реанимации, а теперь ему лучше. Но этого знания было катострофически недостаточно для нее.
- У него сотрясение мозга и…
- Что? Сотрясение? – по телу пробежал неприятный холодок, - Еще что-
то?
- Не нужно эмоций, девушка, ему лучше. Треснула кость в области
предплечья, но ничего серьездного. Через месяц заживет. Она конечно же понимала, что своими эмоциональными выкриками ему ничем не поможет. Она постаралась успокоиться.
- Скажите, а сотрясение мозга… Насколько это серьездно? – она
чувствовала, что голос стал спокойнее, но сердце все так же прыгало в груди.
- Это, конечно, серьезднее трещины в кости, но я думаю, все обойдется,
- сказала медсестра, - А вам необходимо выпить вот эту таблеточку, это успокоительное.
«Это то, что мне сейчас нужно, - подумала она и протянула руку, чтоб взять стакан с водой. Рука была слабая и в ней чувствовалась некоторая дрожь. Она боялась уронить стакан. Выпила. Откинулась на подушку. Потолок. Она боялась засыпать. Она вспоминала сон. Что-то беспорядочное и, казалось бы, лишенное всякого смысла. Но в памяти завис сюжет о том, с каким желанием она хотела взлететь к Паше, и  скакой силой ее держал тот человек из другого мира. «Здесь, именно в этом моменте, есть какой-то смысл. Точно. – подумала она.
За окошком ветер. Этот проказник игрался с занавесками и дарил аромат свежести, принесенный от распустившихся цветов. Солнце пряталось за горы, которые целовали небеса. Небо было румяное от этих нежностей. Она взглянуло на это великолепие и ей стало радостно, что она осталась жива и может любоваться такими красотами. Она смотрела на огненный диск солнца, широко раскрыв глаза. Солнце уходило, чтоб утром вернуться вновь. Утром всегда приятно смотреть на новый круг огня, который еще не так режет глаза, но в котором столько новой, чистой, и значит, положительной энергии.
Ей сказали, что в больнице она пробудет еще трое суток. Она была без книг, телевизора и «другого мира». Ей было абсолютно нечего делать, кроме как думать… Только мысли были не столь ласковыми и приятными, а все более режущими голову изнутри. Держать их в своей голове было невыносимо, быть с ними один на один было страшно. Она как-то давно, будучи в похожем состоянии, воспользовалась помощью бумаги и ручки. И ей тогда это помогло. Пока единственный выход она видела в этом. Она попросила эти два «волшебных» предмета у медсестры и долгими вечерами в белой комнате она заполняла чистые листки, рисуя быстрыми движениями руки значки букв. Она писала про все, что было в ее голове. Долгими часами медленно тянувшихся суток она распутывала тот моток мыслей, чувств, понятий и непонятностей, что был в ее сознании. Вопросики цеплялись за ниточки в мотке, мешая его легкому раскручиванию.
Она приходила по нескольку раз в палату, где был Паша. Ей не разрешали находиться больше десяти минут. Он еще был без сознания, но врачи говорили, что ему стало лучше и выздоровление должно наступить очень скоро. В течении этих десяти минут она просто думала, как дорог ей этот человек. Она гладила его руку, смотрела на спокойное лицо, и понимала, что она хочет быть с ним всю жизнь, что она хочет заботиться о нем и дарить тепло. Затем она шла в палату, чтоб снова писать. В эти два дня природа дарила красивые закаты. «Может так бывает чаще, - думала она, - но я этого не замечаю…»
И вот последний день. Вечером, когда все справочки, истории болезни и другие бумажки будут готовы, она вернется к себе домой. Но она не забудет дорожку к этим белым палатам, ведь сдесь Паша. Еще раз она спускается в реанимацию, касается родной руки. Как ей хочется увидеть его открытые глаза! «Ой, он… он… - она не знала что говорить. В голове промелькнула мысль, что если она крикнет врачам, то они не позволят ей быть с Пашей, они слетяться на очнувшегося пациента: пульс, кровяное давление, температура… Но так же она осознавала, что состояние может резко ухудшиться, и что врачам необходимо знать, что пациент пришел в сознание.
- Кто-нибудь! Он открыл глаза! Милый, все будет хорошо. Как ты? –
говорила она с радостью и с каким-то чувством страха, что все это хрупко и может порушиться. – Я еду домой, что тебе привезти? – затем она подумала, чо быть может у Паши в голове крутяться мысли другого характера: где я? Что случилось?… - Мы попали в аварию, но ничего страшного, - сказала она и почувствовала несовместимость этих слов с реальностью.
Врачи облепили Пашу со всех сторон, меряя пульс, давление… Все успокаивали его. Он что-то хотел сказать… Он смотрел на нее и двигал губами.
- Вам лучше не говорить, - сказал молодой врач, - Да, с ней все в
порядке, видите, вас навещать пришла. Лежите спокойно.
Она вышла из палаты и быстро побежала на остановку. В автобусе она думала о безопасносте езды на общественном транспорте, и о том, что Паша поинтересовался о ее здоровье. Он мог спросить что угодно. Но он поинтересовался о ее здоровье. «Как я раньше жила без него?» – вдруг подумала она.
Дома она металась по комнатам, набирая все, что ей казалось может понадобиться Паше: сок, шоколад, плеер с его любимой кассетой, зубную щетку, станок для бритья, вещи для смены, его любимую фотографию, где он с ней отдыхал за городом… «Какие красивые были ночи…» И снова быстро в другую комнату, где была его книга. Через месяц Паша должен был защищать свою дессиртацию.
Получилась сумка внушительных размеров забитая до краев. «Хм… а все ли это нужно?» – впервые за время сборов возник вопрос в ее голове. Но перекладывать и выбирать заняло бы много времени, которым она сейчас не располагала.. Она просто потащила эту огромную ношу. В голове у нее возник эдакий образ вора-взломщика, который тащит все награбленное в одной большой сумке. Она улыбнулась. Из-за поворота выглянула знакомая машина. Сравнившись с ней, авто остановилось.
- Награбили, девушка? – с усмешкой спросил молодой человек,
сидящий за рулем.
- Ты читаешь мои мысли, Игорь! У меня такая же ассоциация была, - с
удивлением произнесла она.
- И куда же теперь?
- В больницу… - у парня поднялись брови, что означало «Зачем?» – Мы
с Пашей попали в аварию три дня назад. Меня выписали…
- Садись, поехали вместе. – предложил нераздумывая Игорь, - По
дороге расскажешь. – потом взглянув на огромную сумку, открыл багажник и вышел помочь.
- Ого! – произнес он, поднимая сумку, - А зачем же нашему больному
кирпичи? Прописали? – она улыбнулась в ответ и они сели в машину. По дороге она все рассказала.
- И ты не боишся сейчас ехать в машине? – улыбнувшись спросил Игорь.
- Нет, я просто сейчас буду бояться врезаться в огромные машины, - попыталась сказать это смеясь.
Молчание наполнило машину. Через несколько минут Игорь включил радио. Играла популярная и удивительно глупая песня. Игорь взглянул на нее и включил кассету. «Наверное, все мое отношение было написано на лице», - усмехнулась она. Заиграло «…you love him full your sense…» Почему-то раньше эта композиция дарила ей только замечательную музыку. Теперь же… этот огромный грузовик открыл ей сердце. «Я его люблю» – прошептала она.
- Что говоришь? – спросил Игорь.
- Странно… - слыша голос рядом, зная, что ждут ее ответа, она ответила
что-то крутящееся не так далеко и глубоко в сознании, что-то боиже к языку.
- Что странно? – не совсем поняв, точнее, совсем не поняв, переспросил
ее Игорь.
- Что? – вырвалась и плена своих мыслей. – Странно то, что все
настолько странно… - сказала она и взглянула на Игоря… По ее лицу расплылась улыбка.
- А что? Все понятно… - здерживая смеш, сказал Игорь. Они вместе
рассмеялись.
Подъехав к больнице, они подошли к богажнику, Игорь помог вытащить сумку.
- Ну ладно, пока! Большое спасиьо, что подвез, я бы не дотащила это
все сама.
- Вот уж нет. Теперь я знаю, что за больница и я пойду навещу своего
друга. И потом, ты же не дотащишь сумку до палаты, - улыбнулся Игорь.
- Ну хорошо, пошли! – она была рада, что Игорь наветит Пашу. Они
хорошие друзья. И Паша будет удивлен и обрадован. И наверняка ему сразу станет лучше.

Ласковое солнышко плавно уходило за горы. Они светились, скрывая за собой такое сокровище. Небо покрылось светом и пылало последние минуты в эти сутки. Завтра все начнется заново. Все это знают, но всем жаль уходящего. Почему все же такое сожаление о том, что вновь придет? Наверное, это осознание неповторимости. Ничего не может быть абсолютно идентичным в природе, везде, всегда что-то меняется. И столько много разных замен существует, что мы удивляемся и радуемся, видя, узнавая что-то новое все время.
Паша уже сидел опираясь на падушку. Уже не было всех этих трубочек на его лице. Он выглядел уставшим, но лицо его как-то по особенному светилось.
-Привет, Паха! Где так поцарапался? – пытаясь подбодрить друга, высказал свои приветствия Игорь.
- Да, - устало шевеля губами и еле улыбаясь говорил Паша, - немного
есть.
- Так у тебя эта царапина не задела органы речи! Это главное! – шутил
Игорь.
- Ты думаешь Это главное? – усмехнулся Паша.
- Ну-ну, ты как всегда прав. Ну ты молоток!
Она сидела на стуле в углу и наблюдала за двумя друзьями. Она была рада, что Паша сейчас с ней, что она с ним, что они вместе и живы. Она думала, насколько ее отношение поменялось к этому человеку. Обычно несчастья сближают людей. Скорее всего так и случилось. Они вместе как бы повзрослели, поняв цену жизни, цену друг другу, цену их отношениям.
- Ну.. Всего, Паха! Крепись! Может еще подъеду, но лучше ты к нам –
попрощался Игорь. Теперь они остались одни в палате. Она смотрела на него.
- Подойди ко мне, девочка моя, - спокойно и ласково сказал он. Она
села рядом, положив свою голову ему на грудь, и стала прислушиваться к биению его сердца. Она была поглощена ровными звуками, что издавались таким большим и добрым сердцем. Они просто молчали. Зачем нужны слова, когда и так все понятно.
- Прости меня, - прошептал он. Она не знала, что ответить. Она знала,
что ей незачто его прощать. Поцеловала его ладонь, такую сильную и родную.
- Паша, ты знаешь как мне не хочется расставаться с мелодией твоего
сердца… - тихо проговорила она, - … но я принесла тебе зубную щетку.
Она заглянула в его злаза и они вместе улыбнулись.
-   Ты такая хорошая, Даша. Я не представляю как бы я жил, если бы не знал тебя, - произнес он, глядя на нее, роющуюся в огромной сумке.
- Знаешь Паша, ты, наверное, единственный человек, без которого я бы
не смогла жить. Это честно. Теперь я в этом не сомневаюсь, - улыбнулась она.
- А раньше сомневалась? – сделав гримасу подозрительности, спросил
он.
Да, она раньше сомневалась. Она сомневалась даже в необходимости продолжения их встреч. Теперь она была уверена на миллион процентов, что тогда она была неправа. Как она могла сказать сейчас о ее прошлых сомнениях? И нужно ли говорить о них? Нет. Не нужно. Как раз под руку попалась фотография.
- Смотри, что я украла у тебя дома! – нашла она что сказать.
- Спасибо! Ты читаешь мои мысли! То, что нужно! – он был
действительно рад, - что ты еще украла?
- Еще я подумала, что быть может тебе будет нужна твоя диссертация…
- она посмотрела на него, боясь негативной реакции.
- Уф! Ты мне даже в больнице не даешь отдохнуть! – рассмеялся он, - но
может быть ты права. Чтоб мои мозги треснувшие работали и побыстрее срастались, да? – он смеялся.
- Ну милый, я хотела как лучше, - с разочарованием сказала она, -
Тогда вот, плеер.
- Нет, что ты? Ты молодчина! Мне действительно нужно поработать над
этими бумагами. Спасибо.  А плеер – это класс! Тут так скучно… Ты знаешь, лежу только каких-то три часика и ничего не делаю. Даже не верю, что такое бывает.
- Ну и хорошо. Тогда выбирай сам, что тебе больше подходит. Все же я
очень рада, что все так получилось. Нас Бог хранит, наверное.
Он улыбнулся.
- Тебя, милая, тебя. И меня с тобой.
- Быть может и так, - ответила она с загадочной улыбкой, - тебя хранит
для моего счастья, - она подошла и подарила ему нежный тили-трямчик, - ну, отдыхай, милый, я завтра приеду еще.
- Будь осторожна! Пока!

Как много людей она увидела выйдя на улицу. Все куда-то спешили. Вон тот мужчина с таким серьездным лицом, затянутый своим галстуком. Казалось, он весь рабочий день себя сдерживал этим шнурком на шее. Пресс галстука напоминал ему, что он должен быть серьездным, говорить то, что нужно, а не то, о чем хочется. И у него в глазах, казалось бы, были светло карие зрачки… нет, нет, это желтые монеты. Дернуть его за галстук, и он, как огромный автомат, покажет семерки вместо зрачков. Она улыбнулась своим мыслям. (Мысли улыбнулись ей в ответ – при. автора) Она скользила взглядом по уезжающим картинкам, город двигался с возрастающей скоростью. Её внимание тихонько переключилось с материальных образов на воспоминания о встрече с дорогим ей человеком. Улыбка внутреннего удовольствия появилась на ее лице. Как сладки минуты радости! Потом она вспомнила, что привезла Паше плеер. Стало смешно. Он не сможет слушать плеер. С такими сотрясенными мозгами обычно человек нуждается в покое. Завтра она заберет эту шумную игрушку. Она вдруг подумала, как близки стали они с Пашей после аврии. Две спасшихся души, два огонька в ночи, два крыла птицы счастья, два спутника, сопутствующих друг другу. Почему раньше она этого не понимала? Неужели только такое ужасное событие способно открыть эту простую истину? Как все странно…

Через несколько дней Пашу выписывали из больницы. Лечение, по мнению врачей, оказалось удивительно легким. Кто-то пошутил: «Все было как в учебнике, без всяких исключений в сторону осложнений во время борьбы организма за выживание».
В последний день, когда остались обязательными только бумажные дела, она приехала в больницу, чтоб помочь Паше со сборами (всче же это она притащила такую огромную сумку!). Врач посоветовал вывести пациента, бывшего пациента, - на свежий воздух, чтоб он привык и по дороге не упал от вдыхания непривычно большого количества кислорода.
Погода была прекрасная: светило ласковое солнышко, ветер нежно перебирал локоны и дотрагивался кожи, даря свежесть всему живому. Было тепло, но не жарко, ветер был свежий, но не холодный. Все было только достаточно. Все, казалось бы, было идеально. Они пошли в парк, что был рядом с больницей. Ветерок следовал за ними, неосторожно прячась между листьев. Они нашли скамейку где-то между кустами красивых цветов.
- Ой, кажется воздуха действительно много, - улыбаясь и закатывая
глаза произнес Паша. Она посадила его на скамейку, чтобы он не «упал», как сказал доктор. Села рядом. Им не хотелось говорить. Это было бы лишним. Он положил голову ей на колени. Нежно касаясь его головы, она думала о счастье. Быть может оно уже пришло? Вот это  самый момент счастья, когда все идеально и ничего уже нельзя добавить, чтоб было лучше. Она посмотрела ему в глаза.
- Да, Даша, я думаю это счастье, - тихо произнес он.