Про светлые идеалы и холодные сердца байка для прозектора

Не стану спорить, злиться и божиться,
И горячиться больше никогда.
На крепкий панцирь можно положиться
В защите сердца, сердца изо льда.

С живым насосом трудно расставаться.
Мы так привыкли сердцем называть
То, что должно иначе называться,
Когда болит и тянет унывать.

Мы твердолобо сами себе рубим
Наш личный сук, пока на нем сидим
И, размечтавшись, сами же и губим
Свои мечты. Испепеляем в дым,

Когда пустые, зряшные надежды
Питают бредом наш незрелый ум.
Мы наряжаем в белые одежды
(И суетимся, создавая шум)

Наш идеал, ущербный и убогий
И неспособный внятно голосить,
А распалясь, имеем лишь ожеги
И слабость ног, уставших нас носить

От миражей, беспочвенных иллюзий
К иным, иным, но тоже миражам
И воем, ноем, стонем от контузий
Дарёных нашим очень прочным лбам.

Не стану спорить - истина не в споре.
Она в холодном счёте от ума
И, заморозив сердце, будешь вскоре
Иметь её - она придет сама.

Она в броню оденет грудь и разум
И лишним слоем сердце окружит,
И отсечет одним ударом сразу
То, чем горячий сердцем дорожит.

Я равнодушен и нелюбопытен.
На идеалы в белых покровах
Мне наплевать. Я холоден и скрытен
И лишь одно внушить мне может  страх -

Тепло снаружи внутрь ко мне прорвётся
(От перегрева мне броня - не щит)
И ледяное сердце обернётся
Водичкой талой или в пар сбежит

И там, где был живой и тёплый орган,
А после - глыбка холода и льда,
Пустое место - анекдот для морга
Возникет раз и будет навсегда.

Любой прозектор с вечностью повязан
И, завершая датой протокол,
Про НАВСЕГДА "когда" вписать обязан.
Ну вот, положит тело он на стол

И за грудиной, вздрогнув, обнаружит
Примерно литр сомнительной воды... .
Прикинь, читатель, что за бред заслужит
В графе"диагноз" тот, кто любит льды.