Мерный шелест травы

Как начать, если все уже кончено?
Как начать, если все позади?
Во словах нету больше условности,
Но остался мне образ один.

И куда подевались прогулки те
В парке, в море осенних цветов,
В море чувств, обещаний и колкостей?
Все навечно в слезливости строф.

Посмеялась судьба над душой моей…
Посмеялась! Как мягки слова!
Обе вы уничтожили сердце с ней,
Но осталась поэмы глава…

Мерным голосом травы шептали,
Что не смогут с листвой зеленеть.
Едким голосом листья сказали:
«Зелень с золотом? – ей умереть!..»

Ты топтала траву своей ножкою,
И походкой мой взор увлекла
В свой мирок. Я читал уж похожее
Между строк, что писала стрела,

Чей полет из колчана слепого
Я ловил, простирая к звезде
Одиночества, руки, но ново
Все с тобою мне было везде.

Я не помнил такого внимания,
Коим ты опоила меня.
Нам помощницей слыла Испания,
Что вела меня, гордо маня,

Что мой пыл разжигала в мгновение,
И уж сок твой по пальцам стекал…
Ты летала, как листья осенние,
Я ж тебя, как трава, принимал.

Мы не прятали ласку за простыни,
Мы открыто дарили тела.
Нас с тобой презирали по глупости.
Или, может, то зависть была?

Кто еще мог открыто, воочию
Танцевать, словно пламя во тьме?
А затем мы с тобой темной ночью
Затухали в невинном огне.

Я на следующий день встречал тебя,
И опять тот же жар, что вчера.
Но умело уже направлял себя…
Как мучения сказка стара!

Освежать как мне больно все в памяти,
Все те дни, когда ждал я тебя
В несуразности слов и усталости.
Боже мой, как же ждал я тебя!

Я готов был порвать с однозначностью,
Мне хотелось высот достигать.
И хотел я тебя со всей алчностью,
И не мог я подолгу понять,

Почему ты подарена глупости?
Почему ты с ней рядом живешь?
От своей нерешительной трусости,
Может, ты ей себя отдаешь?

Не могла ты открыть свою тайну мне.
Или вовсе там не было тайн?
Все же как открывалась сама во тьме
Для меня ты на ложе окраин…

Грустно пляшет перо по прошествии
Долгих месяцев слез и надежд.
Ох, мучительно было то шествие
Миллионов знакомых одежд.

Мне в любви признавалась красавица,
Я давал ей жестокий ответ,
Что имею желание справиться
С тем, чего у меня больше нет.

Да и не было, как оказалося.
Все слова о любви, что тогда
День и ночь не давали оправиться,
Мне влюбленная дать не могла.

И на что променял я друзей своих,
Когда ты говорила: «Ну, все,
Хватит, милый, тех ласк нескончаемых
На сегодня. Ты счастье мое…

Дорогой, как тебя обожаю я,
Я все время с тобой быть хочу».
«Я люблю тебя, ангел мой, милая» –
Говорю я, но все же молчу.

И молчал я, когда ты прощалася
Пред дорогою долгой со мной.
Мне от жизни хотелось избавиться:
Мысли черные стали стеной.

А затем две недели я ждал тебя,
Две недели в дыму и в слезах.
Я с надеждою соприкасался едва,
Когда в сердце проник черный страх,

Что тебя мне уже не обнять никогда,
Никогда не сорвать поцелуй
С твоих уст. Их улыбку стянула тогда
Откровенность пощечины струй.

Ты любила меня, не отказывайся,
Ведь в мгновения  страсти солгать
Мне могла лишь Гесперия лживая,
Лишь она могла лживо стонать.

Что ж, разлука тебя изменила, да,
Но меня изменила едва.
Я все верил, что вот возвращается та,
Чьи я тихие помнил слова,

Помнил то, с чего все начиналось,
Помнил парки и горы листвы,
Пожелтевшей от золота. Жалость
В моем сердце от стонов травы…

Мерный голос ее не забыть уже,
Нет, с листвой ей не позеленеть,
Не воспрянуть на солнце, коль нет мужей,
Чья любовь не могла б умереть…
26-29 января 2000 года