Размазана жизнь черно-белым пятном

Размазана жизнь черно-белым пятном,
Здесь все и всегда говорят об одном:
О смерти и власти, о хлебе насущном,
О том кто посажен, а кто-то отпущен.
Одна навсегда бессменная тема-
Какая на завтра грядет перемена.
А жизнь галерея мрачных картин
Где люди с судьбою один на один...

Вот женщина в черном, прижав распятье,
Безумные очи, бормочет проклятья:
«Чужая, ненужная, страшная бойня-
Единственный сын похоронен сегодня.
Кровинка уже не вернётся, несчастье.
Пусть проклято будет безумие власти!»
Босыми ногами по снегу убого.
«Да, всё равно! До смерти не долго».

Вот ходит старушка с вагона в вагон
Крестом осенилась и низкий поклон
Мольба униженье смешались во взгляде:
«Подайте немного на хлеб Христа ради!»
На  злые ухмылки одна лишь досада:
«Что ж смейтесь сынки ну, а жить как-то надо».

А это в грязи, весь в тряпье и босой
Ужель человек на пустой мостовой?
И пнув чуть ногой, наш блюститель закона,
в ответ не услышит ни вздоха, ни стона.
«Ну, вот на сегодня работка досталась,
Сейчас поглядим, что у бомжа осталось.
Старые брюки, шинелька солдата...
Ба! Да в руке две медали зажато».
Будет могила скромна, безымянна-
Лишь на надгробье звезда ветерана.

Вот старая, битая жизнью сука,
Ободранный бок, печальный взгляд.
Не раз и не два людские руки
Топили глупых её щенят.
Быть может голод, а может случай,
Бог весть, кто собачею душу поймёт,
В морозный день на помойную кучу
В последний раз в этой жизни ведёт.
Её всегда удивляли люди.
Собаке ль знать, что творится с нами.
И только не верить глазам она будет,
Увидев младенца в помойной яме.
И ночью, тревожа окрест, звонко воя,
Оплачет невинную детскую душу,
А утром собачник, хмурной с перепоя,
Спокойно застрелит старую суку.

Картины эти, без красивой рамки,
Больной от постоянной пьянки,
Художник продавал, крича народу бойко:
«Купите, отдаю лишь за бутылку горькой!
Бери, бери не проходи прохожий!»
И может промысел в том божий,
Остановился я, сомненья пересиля,
Спросил: «Зовут Вас как?»
Ответил он «Россия».