Так близок истине дурак...

Так близок истине — дурак,
Что не считается,
С судьбой бросая кости.
Он держит их в раскрытой горсти
(Не зажимается в кулак)
Один на цирковом помосте
Не обнажен,
Но как библейский Иов — наг.

И в Городском собранье мудрецов
И в сельской праздности,
Какой-нибудь пустяк
Всегда послужит пересудам косным,
А выйдешь со двора, и ощущаешь, как
Предельной тяжестью томительной набряк
Весь чувственно-материальный космос.

В деревне страшно —
Ничего
Святого нет в явленьях атмосферных.
И ни на что не годен бисер скверный
Интеллигентного арго,
Когда в сакрально-темной речи пастухов,
Горят бессмысленные перлы
Замысловатых матюгов.

Во многом знании, как в четырех стенах
Мы проведем с тобой остаток дней,
Что б назидание для наших сыновей
составить.
Список предпочтений,
как полка книжная, где на своих местах:
все пять томов неполного собранья сочинений,
подборка пожелтевшая статей, известных авторов
переводных идей,
теперь еще имеющих хожденье
в провинциях;
журнал для наблюдений –
«Наш сад - Наш дом - Наш огород»;
затем,
нелепое собрание острот;
собрание рецептов кулинарных;
карманное издание стихов;
брошюра  «О политике верхов
(Последнего правления)»;  Рюноске
 - две парных книжки;
пособие для тех, кто фишки
передвигает по доске;
роман зачитанный бульварный;
тисненый переплет - шикарный –
«Династии» - «Эпоха Цин»;
практический учебник медицины;
еще - роман, весьма пространный;
 «Гражданский Кодекс» - «О правах»;
случайный детектив – как будто иностранный;
растрепанный какой-то альманах
с собственноручною пометкой на полях:
«Во многом знании забвение верней...»

Поди же, с книжкою своей,
В саду приляг.
Так крепок, как бывает крепок кофей, —
Дух принесенный от полей,
Покажется всех философий
Насущнее,
И для души важней: пунктирный стрекот,
Гул слепней (Хоть он несносен), —
Весь сущего циклический постав —
Горячий мед и душный шорох трав,
Античные столпы, облитых медью сосен,
Несущие
небесный
архитрав.